— Ими кишит фронт, и они агитируют среди наших доблестных войск, обещая им землю, мир и покой, и подобными наглыми средствами расшатывают ряды нашей армии, — писал Мазут Амо в этом своем письме-инструкции. — В отношении их нужно применить строжайшие меры, не останавливаясь даже перед расстрелом!» — предписывал в конце Мазут Амо, и последние строки этого предписания были трижды подчеркнуты. Эти подчеркнутые слова Мазута Амо мы и называем «указанием перста». И в самом деле, по получении этого письма-предписания как бы очнулись все, и казалось удивительным, что никто до сих пор не мог понять такой простой, как дневной свет, вещи. Так или иначе, корень зла был уже найден, и вот чрезвычайные папахоносцы т. Вародяна приступили к чрезвычайным подготовительным работам по изъятию этого корня.
Помню, в один прекрасный день на городском майдане чрезвычайные папахоносцы т. Вародяна поставили два телеграфных столба на расстоянии такого же столба друг нет друга и поперек них прибили третий.
— Что это такое? — спросил одного из папахоносцев кто-то из мальчиков с глубоким любопытством и благоговением следивший за чрезвычайными движениями
чрезвычайного папахоносца, орудовавшего на третьем столбе.
— Строим веревку для канатных плясунов, чтобы дезертиры поплясали на ней! — ответил папахоносец, и дети радостно загоготали, вероятно, представляя себе заранее веселую пляску этих уморительных дезертиров. «Веревку плясуна» действительно построили, но, к сожалению, нужно сказать, что этой уморительной игры «плясунов»-дезертиров не увидели ни чрезвычайные папахоносцы, ни названные дети. Два дня спустя после установки столбов наш наирский город пал, влекомый стремительностью событий, и на сооруженной чрезвычайными папахоносцами «веревке плясунов»— о, роковая ирония судьбы! — были вынуждены плясать — представляете ли вы себе? — сам т. Вародян, врач Сергей Каспарыч и Амо Амбарцумович Асатуров — Мазут Амо!.. То была, читатель, страшная ирония судьбы, завершившая стечением столь трагических и славных событий печальную историю этого наирского города...
Как раз в день воздвижения «телеграфных столбов» Мазут Амо неожиданно вернулся в город. Дело в том что уже были оккупированы оккупированные районы. Мало того, враг, Вечный Больной, неожиданным чудом перебрался по ту сторону границы и со своими общипанными полками расположился в тридцати верстах от города. Наирские бойцы, точно испуганные бараны, бежали от врага и заполнили город. Не осталось более «дезертиров», которых можно было бы заставить «плясать» на веревке: нельзя же было, в самом деле, всю армию заставить плясать на трех телеграфных столбах! Трудно описать — что представлял собой город. Представь себе, читатель, что однажды утром ты собираешься надеть платье, но каким-то непостижимым образом платье твое расползлось по швам: берешь рубашку — расходятся все ее части: рукав, воротник; берешь штаны — то же самое. Ко всему этому прибавь еще, что в квартире твоей внезапно вспыхивает пожар. Что тебе делать? Выбраться наружу? Но ведь там женщины, дети. Не выскакивать же голым! Остаться внутри? А тут тебя задушит дым, и в одну минуту тело твое станет лизать ярко-красное пламя пожара. Вот в таком приблизительно безвыходном положении очутился Мазут Амо по возвращении из оккупированных районов. Выражаясь фигурально, все швы города уже расползлись, части отошли друг от друга, а вокруг уже пылал пожар, и ярко-красные вспышки его постепенно приближались к задыхающемуся от дыма городу. Что оставалось делать Мазуту Амо? Бежать? Остаться? Но как же, скажите на милость, мог бежать Мазут Амо? Может ли бежать душа человека и оставить свое собственное, родное тело на съедение пламени?.. И Мазут Амо остался. Не только остался, но и взял на себя всю власть. Мазут Амо хотел проявить еще одно последнее сверхчеловеческое усилие, чтоб спасти положение, но положение не спасалось, было поздно, было слишком поздно, и положение не могло бы спасти никакое, хотя бы сверхчеловеческое усилие...
Как, как же мог спасти положение Мазут Амо, когда, как говорили мы, уже расползлись все швы города, и ни один хотя бы самый гениальный портной не мог соединить не только расходившиеся, но и с удивительным упорством начинавшие разваливаться части? За время отсутствия Мазута Амо до такого неимоверного развития дошли, как говорится, центробежные силы города, что не было возможности их не только уничтожить, но и нейтрализовать. Всего после месячного отсутствия вернулся в город Мазут Амо — и что же? Первым делом побежал Мазут Амо к крепости, и перед ним открылось... Но то, что он увидел там — пусть не увидит ни один высший командующий/.. Крепость, построенную наирскими царями и в продолжение целых веков подставлявшую свою каменную грудь под удары врагов, эту крепость Мазут Амо нашел в плачевном состоянии. Проснулись, проступили из тьмы годов, из тумана, пробудились в сердце Мазута Амо... мечты. Ужель таким представлял себе он этот день? Ужель такой представлялась в гениальнейшем мозгу его крепость, эта наирская твердыня в те полные надежд и ожиданий отдаленные дни, когда, сидя в конторе «Свет», мечтал об этих днях он, тогда еще только управляющий «Светом» Мазут Амо? Отсюда именно, с этих скалистых твердынь, должны были в желанный день сыпаться снаряды... Отсюда,
с гранитных преград должна была опуститься в желанный день непоколебимая и непобедимая мощь племени наирского, как железный кулак на голову врага! Отсюда, с этих неприступных высот крепости должен был взвиться грозный дух наирский — мощь тысячелетняя страны наирской.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55