Как бы ни были слиты язык и отечество в живом целом, именуемом «нацией», в истории не раз бывали случаи, когда та или иная нация благодаря неблагоприятному стечению обстоятельств, лишившись одного, цеплялась за другое и, таким образом, имела возможность уберечь свою физиономию, как, например, мы, наиряне. И что же представляем собою мы сегодня как нация? Однако лучше сказать, что представляли мы собою до сих пор, так как отныне новые и привлекательные горизонты открываются перед нами! Я бы сказал: душу без тела, духовную нацию... Ибо, на самом деле, лишь родной язык защищал нас от опасности ассимиляциям и лишь ему одному обязаны мы тем, что не исчезли, подобно очень и очень многим нациям, как-то — ассириянам и вавилонянам. Что такое была Наири доселе, уважаемые слушатели, да, именно что такое была она — живая Наири? Наири, уважаемые слушатели, был я. Наири были вы и все те, кто, подобно нам, говорил на сладкозвучном наирском языке, о котором столь изумительные вещи рассказывает Хачатур Абовян... Ныне я говорю, уважаемые слушатели,— сказал, патетически повышая голос, Мазут Амо,— о духовном Наири, и в этом смысле могу сказать, что Наири там, где имеется хоть один наирянин. В первом, телесном смысле, смысле отечества, уважаемые слушатели, Наири — там, где жили наши деды, прадеды, прапрадеды,— скажем в Ване, Бит- лисе, Диарбекире, в Киликии, Дерсиме, Каратисаре. Но, повторяем, в смысле языка, в смысле духовном Наири там, где сегодня живет хоть один наирянин. Однако где, где только, скажите на милость, не живет ныне наш брат наирянин? В каком только уголке мира не ступала нога лишенного отечества наирянина?.. Тень изгнанного наирянина носилась по лицу земли в продолжение пяти веков... И ныне, уважаемые слушатели, уже настал час, наступила пора, чтоб вернулся в свой родной край блуждающий по белому свету наирянин. И вот, со всех концов мира, из самых глухих- уголков земного шара протягивает руки к своему отечеству, к родной Наири, ее блудный сын. Подобно лишившемуся тела призраку, хочет воплотиться тысячелетняя Наири. Но как?..
Отсюда именно и перешел Мазут Амо к рассмотрению «текущего момента».
Нужно заметить, однако, что эта первая, теоретическая часть исторической речи Мазута Амо не особенно захватила присутствующих. Слушатели, правда, не шумели, не кашляли и не вели себя беспокойно, но казалось, будто они сидят тут исключительно из чувства долга, приставив уши к какой-то чертовой мельнице. Но в эти уши не вливалось ни воды и ни капельки мысли. Однако же вторая часть лекции вызвала довольно сильное оживление и до того взволновала присутствующих, что даже Кинтоури Симон — Клубная Обезьяна — взял слово и... чуть было не высказался.
— Вы знаете, конечно,— сказал Мазут Амо, перейдя к практической части вопроса,— что вот уже третья неделя, как объявлена война нашему вековому врагу — Турции. Наши доблестные войска уже вошли в пределы врага, и близок, близок желанный день, когда наши победоносные войска вступят в Эрзерум. Центр тяжести ныне в том, чтобы мы, наиряне, прониклись серьезностью момента, отнеслись бы с должным вниманием к развертывающимся событиям, имеющим для нашего «вопроса» весьма существенное значение. Достаточно понять лишь то обстоятельство, чтобы не остаться ныне сидеть сложа руки; необходимо оказать заветному для нас всех делу самую широкую поддержку. А теперь разрешите мне,— сказал, повышая голос, взволнованный Мазут Амо,— сообщить вам одну радостную весть, имеющую огромное, исключительное значение: получена грамота за подписью государя императора в адрес наместника, коей разрешается нам организовать добровольческие отряды, другими словами, нам разрешается иметь нашу собственную армию для защиты оккупированных районов нашего древнего отечества!..
Не успел еще закончить эту фразу Мазут Амо, как по знаку, данному, кажется, врачом Сергеем Каспарычем, в зале поднялась буря аплодисментов. Многие из присутствующих, как-то: Кинтоури Симон и цирюльник Васил, дошли до такой степени воодушевления, что стали бить ногами об пол и испускать вопли. Но раздался звонок председателя, сухо, отрывисто прозвучал звонок т. Вародяна с председательского места — ив зале водворилась тишина. Пользуясь случаем, Мазут Амо глотнул из стакана воды и продолжал:
— Это значит, что отныне наш вопрос ставится на прочную, реальную почву и нам остается с распростертыми объятиями пойти навстречу создавшимся возможностям: постараться организованно встретить окончательное освобождение нашего многострадального отечества.—Тут Мазут Амо вновь выпил воды, хотя пил минуту назад, и: — но я, уважаемые слушатели, еще не сообщил самого главного,— сказал он таинственным голосом. Было видно, что он хочет сообщить чрезвычайно интересную весть, но затрудняется ее выразить.— Я должен вам сообщить, уважаемые слушатели,— сказал он наконец, вытирая губы,— что той же самой высочайшей грамотой-—мы имеем сведения из самых достоверных источников — нам даны определенные заверения относительно будущего, и мы категорически
можем утверждать, что помимо общего благожелательного отношения к нашему «вопросу» у нас уже имеются реальные, следовательно, и официальные гарантии, полученные в письменном виде от высочайших инстанций!..
Тут вновь зал загремел бурными аплодисментами; затем, перейдя к заключению своей лекции, Мазут Амо удалился на несколько шагов от кафедры и, подойдя к публике, сказал приблизительно следующее:
— Мы, уважаемые слушатели, переживаем решающие исторические дни, и нам необходимо определенно и отчетливо выявить наше организованное отношение к совершающимся событиям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55