.. Да, на этот раз тоже началось с него. В городе вдруг стали распространяться слухи, что Амо Амбарцумович Асатуров — Мазут Амо выезжает в оккупированные районы как чрезвычайный уполномоченный, в целях организации обороны на местах. Параллельно с этим в городе стали циркулировать слухи, что враг уже двинулся и идет на город,— движется, как поток, сметая все, что встречает на пути. Вот какие слухи стали ходить в то утро по городу и вместе с этими слухами, параллельно с ними, стали ходить по городу уже не слухи, а живые люди; ходившие по городу не слухи, а живые люди эти врывались в дома и вытаскивали из домов — не вещи, а способных носить оружие и отправляли их на станцию, на фронт. И все это совершалось не попросту, по дуновению ветра, а на основании расклеенных на стенах — на сей раз на наирском языке — и не объявлений, а приказов, под которыми — о, чудо-чудеса! — значилась не подпись т. Вародяна или Местного Комитета, или военных властей, или же, наконец, самого Амо Амбарцумовича,— а под этими напечатанными на наирском языке приказами значилось —
представляете ли вы себе? — не имя, не фамилия и не название учреждения, а лишь три буквы — РПД (Революционная Партия Дашнакцутюн)!.. Впечатление от этих трех букв было сильнее и страшнее, чем от тысячи имен Мазутов Амо или же различных властей... Смертной дрожью отдавало от этих трех букв! Подписанное тремя страшными буквами, это объявление, виноват, приказ начинался коротким и внушительным обращением: «Наиряне». Да, действительно, коротко и внушительно было обращение, подобно тому, как коротка и внушительна была подпись, значившаяся под этим обращением, то есть приказом, но для понимающего в этом одном слове таился целый мир! И это понимали не только избранные, единичные личности, а поголовно все без исключения. Мало того, не только понимали, но и входили в него в это одно слово — все! Вот что поразительней всего. Да, именно, в это одно-единственное слово входили и сам Амо Амбарцумович — Мазут Амо, и т. Вародян, и врач Сергей Каспарыч, и Осеп Нариманов, и Хаджи Онник Манукоф Эфенди, и лавочник Колопотян, и гробовщик Енок вместе с Кривым Арутом и даже вокзальные башибузуки и дезертиры. Такою вот универсальной емкостью обладало это обращение, это единственное слово, коим начинался приказ.
«Наиряне! — было сказано в этом приказе: — Так было сказано на английском языке, как полагали устрашенные горожане, и, казалось, это служило одной из причин, кроме указанного выше одного слова — обращения, что приказ произвел на наирян ошеломляющее, почти мистическое впечатление. «Враг приближается к нашим воротам,— говорилось далее в этом приказе,— и каждый наирянин должен дать себе ясный отчет, что это значит... Наиряне! — повторялось универсальное обращение: — Наша прекрасная страна, веками лелеемое и, наконец, ценою крови наших сынов отвоеванное отечество наше, наша, подобная раю, Наири стоит перед неслыханной опасностью. Приближается враг и вновь хочет предать ее огню
и мечу. Наиряне! — обращался третий раз приказ ко всем, всем: — Каждому истинному наирянину сегодня остается делать одно: взять оружие и выступить на фронт для защиты нашей бесподобной родины. Начиная от грудного ребенка до девяностолетнего старика,— все должны выступить сегодня на фронт и, подставив свою грудь , штыку противника, своей священной кровью спасти от гибели и разорения заветную родину — нашу, подобную раю, Наири.— Наконец, наиряне!—в четвертый и последний раз обращался приказ к вселенной и всем: — Настала решительная минута, и РПД обращается с единственным призывом к своему дорогому на- ирскому народу: На поле битвы!.. Исстрадавшийся наирский народ, возьмись за оружие! В последний раз призывает тебя Наири. И пусть исчезнут с нашего пути трусы и шкурники. К позорному столбу всех тех, кто в этот роковой час свои личные интересы предпочтет славной идее наиролюбия. РПД сим объявляет, что на месте будут расстреливаться те, кто для спасения своей жалкой шкуры попытается отказаться от отправки на фронт или же бежать с фронта. Этого требует от нас родина, этого требует от нас сегодня наша обетованная Наири. Итак, наиряне, к оружию!..» Так заканчивается приказ, и затем следовали упомянутые выше буквы — РПД.
Нечего и говорить о том, что это объявление, виноват— приказ произвел на всех горожан неслыханное, ошеломляющее впечатление. В городе поднялась такая суматоха, что, как сказал бы гробовщик Енок, «мать забывала дитё». Казалось, произошло землетрясение, настал день страшного суда! Если же хотите знать правду— этот день и нужно считать началом гибели страны Наири и описанного нами города,— и это не вследствие названного приказа, а по причине того, для нас совершенно понятного, для остальных же горожан так и оставшегося непонятным обстоятельства, что Мазут Амо хотя и временно, но покинул свой родной город. А что же мог сделать этот город без Мазута Амо, то есть без той оси, вокруг которой вертелся город?
Поясним нашу мысль примером. «В чем суть коляски?»— спрашивает однажды гробовщик Енок у Кривого Арута. Но так как Кривой Арут не находит ответа, то на
заданный вопрос отвечает сам гробовщик Енок: «Суть коляски — в оси»,— и поясняет: «Не будь оси — коляска не поедет». И мы вполне согласны с гробовщиком Еноком. Так и теперь. Представь, читатель, что, как этот наирский город, так и вся Наири, выражаясь словами гробовщика Енока, были гигантскою «коляскою», а сам Амо Амбарцумович — Мазут Амо — ее «осью». Куда бы годилась эта «коляска», то есть наш наирский город, или же вся Наири, без «оси»,— без Амо Амбарцумовича — Мазута Амо?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55