– Выпейте, друг мой. Понимаю, что для вас непросто будет разлучиться с домом мастера Риджуэя – как-никак полтора года провели вы там.
– Да-да, мне будет недоставать его, – меланхолично признался Иеремия. – Досадно все-таки, что отныне мне предстоит жить в таком отдалении.
Трелони, опустошив бокал, поставил его на стол.
– Вообще-то сегодня с утра я пытался разыскать вас, святой отец, – помедлив, произнес судья. – Речь идет о ребенке Форбса. Он захворал. Сегодня рано утром ко мне явился слуга из дома Форбсов и стал расспрашивать, как найти нас.
– Кто его мог послать? Не старик же Форбс! – удивленно размышлял Иеремия.
– Нет-нет, идея принадлежала Сэмюелу. Не думаю, что старика вообще посвятили в это. Но, похоже, с ребенком действительно неладно, если Сэмюел не побоялся действовать через голову родителя.
– Тогда я немедленно должен ехать к Форбсам, – решил Иеремия.
Трелони пристально посмотрел на своего друга.
– Откровенно говоря, я бы вам этого не советовал. Айзек Форбс – пуританин до мозга костей, еще старой закалки. Он ни во что не ставит не только короля и англиканскую церковь, но и ненавидит все, что хотя бы отдаленно связано с папизмом. И стоит ему только узнать, что вы иезуит, он не замедлит сообщить об этом кому следует.
– Если ребенок действительно серьезно захворал, я обязан хотя бы попытаться помочь ему, – возразил Иеремия.
– Никто не обязывает вас так рисковать. Во всяком случае, Форбсы вполне могут найти и другого лекаря.
– Милорд, когда меня просят о помощи, я не колеблюсь.
– Святой отец, простите за дерзость, но вы поступаете чрезвычайно легкомысленно!
– Обещаю вам вести себя осмотрительно, сэр.
– В таком случае желаю вам удачи, – воздев очи горе, пробормотал судья. – И дайте мне знать, в случае если возникнут сложности.
Высокие двери со скрипом распахнулись, едва стихло эхо от стука отца Иеремии. Лакей в красной ливрее с непроницаемым лицом выслушал о цели прихода и без слов посторонился, давая гостю войти. Иеремия последовал за слугой в зал для приемов, где стал дожидаться хозяев. Не прошло и минуты, как по дубовым ступеням застучали торопливые шаги, и вскоре перед Иеремией предстал собственной персоной Сэмюел Форбс. Отец мальчика облегченно улыбнулся.
– Доктор Фоконе, как хорошо, что вы пришли. Мой сын очень плох, и я боюсь за него.
– Когда он заболел, сэр?
– Сегодня третий день. У него понос и рвота.
Разговор этот состоялся по пути в детскую, где стояла колыбель. Темперанция, мать мальчика, печально сидела рядом, отрешенно глядя на ребенка.
Иеремия, приветливо поздоровавшись, склонился над ним. Лоб не был горячим, значит, обошлось без лихорадки.
– Мадам, прошу вас распеленать ребенка, чтобы я смог осмотреть его, – обратился иезуит к матери.
Безмолвно кивнув, она взяла ребенка на руки и развязала шнурок. Освободившись из брони туго затянутых пеленок, ребенок беспокойно задвигался. Иеремия пристально осмотрел его. Ему сразу бросилось в глаза, что мальчик выглядел похудевшим в сравнении с прошлым разом, когда он впервые увидел его. Прежде круглое личико вытянулось, на тельце проступили косточки, вот только живот показался Иеремии несколько раздутым. Не мог грудной ребенок ни с того ни с сего так отощать. В особенности если принять во внимание, что и до болезни он не был столь уж упитанным.
– Сегодня его уже рвало? – осведомился Иеремия, осторожно ощупывая живот малыша.
– Да, перед самым вашим приходом, – сдавленным голосом произнесла Темперанция.
Иеремия нагнулся к лицу ребенка – дыхание отдавало кислым.
– Как я понял из ваших слов, у него понос?
– Да, – подтвердила мать. – Одной водой и слизью.
Внезапно со стороны дверей в детскую послышались неровные шаги, сопровождаемые постукиванием палки.
– Что здесь такое творится? – недружелюбно вопросил уже знакомый Иеремии старческий голос. – Что понадобилось этому треклятому роялисту от моего внука?
Все присутствующие повернулись к застывшему в дверях Айзеку Форбсу.
– Это я его пригласил, отец, – ответил Сэмюел Форбс. – Так как доктор Томпсон не может предложить ничего иного, как делать и без того ослабшему ребенку бесконечные кровопускания, я решил обратиться к доктору Фоконе. Во всяком случае, судью Трелони он излечил, и это после того как прежний лекарь сэра Орландо не в силах был что-либо сделать.
Старик с недовольной миной приблизился. Вежливо поклонившись, Иеремия обратился к нему:
– Как я вижу, вы оправились от приступа подагры, сэр. Надеюсь, ваше состояние и впредь улучшится, и скоро вы обойдетесь без трости.
Наверняка его слуги только и мечтают об этом, подумал Иеремия, который прекрасно помнил, как в прошлый раз лакеи шарахались при одном виде трости в руке старика.
– С какой стати я должен доверять вам жизнь и здоровье моего единственного внука? – проворчал Айзек Форбс, не ответив на приветствие.
– Вашему внуку дела нет до распрей взрослых. Он несмышленое дитя. И я готов ему помочь, если позволите.
Старик озабоченно посмотрел на своего отпрыска.
– Как он?
– Неважно, ребенок серьезно болен, но его состояние отнюдь не безнадежно, – ответил Иеремия, намеренно избегая категоричности суждений.
– Отчего он разболелся?
– Пока что не могу вам этого сказать.
– Его могли отравить?
Иеремия изумленно уставился на старика Форбса.
– У вас есть основания предполагать подобное?
– Знаете, доктор, в моем положении следует предполагать все, что угодно. Так ответьте же мне – могли его отравить?
– Не стал бы исключать и этого.
– Хорошо. Считайте, что вы получили от меня разрешение лечить внука.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155