– Этого не произойдет, я вам обещаю.
– Но ведь по моей вине погибла Энн! – в отчаянии воскликнул Риджуэй. – Именно по моей! И от этого не уйти.
В душе ужаснувшись его словам, Иеремия дружески похлопал Алена по плечу.
– Ну как вы можете так говорить? Это не так.
– Да нет, все именно так. Она осталась бы жить, если бы я не стал делать ей кесарево сечение, чтобы спасти ребенка! Поймите же, Иеремия! Она жила бы сейчас. А я ее убил.
– Вы пытались спасти ребенка, и у вас не было иного выхода. И не стоит вам внушать себе, что вы повинны в смерти Энн. Я ведь достаточно хорошо знаю вас, Ален, поверьте, и уверен, что вы предприняли все возможное для спасения и самой Энн, и ее ребенка.
– Неужели это и на самом деле так? Я даже и не знаю, что я предпринял, а что нет. Возможно, я где-то допустил ошибку, а от раны на голове она бы в конце концов оправилась. Может быть…
– Ален! Да прекратите наконец эти стенания! Перестаньте изводить себя. Все это следствие жалости и чувства вины перед ней, потому что вы не любили ее, и, может быть, еще потому, что она стала жертвой надругательства. Для чего вам понадобилось тащить ее в спальню? Отчего не положить на операционный стол, как полагается в таких случаях, – на нем ведь и работать гораздо удобнее? Я могу вам сказать почему. Потому что вы понимали, что она при смерти, и предпочли из чувства гуманности, чтобы она умерла в своей постели, а не на операционном столе лечебницы. Вы ведь опытный лекарь, Ален, лучший из всех, кого я знаю. Ваш опыт подсказал вам, что она при смерти, что обречена умереть, вот поэтому-то вы и предприняли отчаянное решение спасать не ее, а ребенка. Вы оказались в безвыходном положении, в таком, когда, как ни поступи, ты все равно в проигрыше. И не по вашей вине погибла Энн, а от руки негодяя, который оказался у вас в доме. Он и только он ее убийца.
Сначала Ален, слушая Иеремию, с изумлением смотрел на него, а когда тот закончил, закрыл лицо руками.
– Откуда вам это известно?
– Вчера вечером мы с сэром Орландо Трелони побывали у вас дома и все там осмотрели. И о том, что там происходило в тот роковой вечер, мне известно куда больше, чем вам кажется, Ален.
Иеремия осторожно засучил рукав сорочки Алена и указал на еще свежую рану от пули.
– Первое: человек стрелял в вас, стоя на лестнице. Пуля задела вашу правую руку. А порезы у вас на пальцах говорят о том, что вы пытались отыскать среди медицинских инструментов средство защиты. Я знаю и о том, что Элизабет была убита у себя в комнате и что причиной смерти Энн стали удары по голове тяжелым предметом. Все это стало известно благодаря следам у вас дома. А детали вы мне дорасскажете.
Ален молча продолжал смотреть на святого отца. Впервые за все время пребывания здесь слова Иеремии пробудили в нем подобие надежды. Ведь если кто-нибудь и мог найти и разоблачить истинного преступника, так это пастор Иеремия Блэкшо. Стараясь ничего не упустить, Ален поведал ему обо всем, что происходило в тот вечер. Иезуит слушал его не перебивая, а когда Риджуэй закончил, задал ему несколько вопросов.
– Вот вы говорите, у соседнего дома стояла лошадь. Не припоминаете, какой масти?
– Вороная или гнедая, не могу сказать с определенностью – уже темнело.
– Войдя в лечебницу, вы услышали выстрел. Отчего же никто из соседей не забеспокоился?
– Да оттого, что весь город праздновал победу над голландцами. Шум, стрельба – разве что-нибудь услышишь?
– Как вы думаете, почему в тот вечер в доме не оказалось ни Молли, ни Кита?
– Ах да, верно, я это упустил. Утром того же дня Энн решила дать Молли расчет из-за того, что…
Ален пристыженно умолк.
– Ладно, не суть важно. Я не требую от вас объяснений. А как насчет Кита?
– Мальчик сказал, что ему вручили корзину с едой для всей семьи и велели переночевать у себя дома.
– Послушайте, вам это не кажется странноватым? Энн и Элизабет, что и гроша нищему не подадут, ни с того ни с сего решили проявить невиданное великодушие, осчастливив мальчика подношением? Все говорит о том, что им очень хотелось остаться в тот вечер в доме вдвоем. И, как вы думаете, для чего?
– Ума не приложу. Но это стоило обеим жизни.
– Послушайте меня. Убийца действовал так: сначала он убивает Элизабет в ее комнате, потом пытается убить Энн, которая, сообразив, в чем дело, пытается убежать и бросается к лестнице. Он сталкивает ее вниз и держит наготове другое оружие, чтобы убить и ее. Тут появляетесь вы, и он на ходу решает избавиться заодно и от вас. Но, промахнувшись и истратив единственную оставшуюся пулю на вас и не имея возможности перезарядить пистолет, пускает в ход рукоятку – молотит ею по голове Энн, намеренно оставив вас в покое. Это говорит о том, что первым делом он стремился заткнуть рот женщинам, он должен быть уверен, что они обе мертвы. Значит, они были для него куда опаснее вас. В вас он стрелял лишь для того, чтобы иметь возможность беспрепятственно скрыться.
Ален кивнул.
– Сейчас до меня дошло. Но почему ему вдруг понадобилось заставить таким образом молчать Энн и ее тетку? Что такого они могли о нем знать?
– Вот как раз это мне и предстоит выяснить.
Иеремия задумчиво провел ладонью по волосам.
– Одного не могу понять – почему именно сейчас? Ведь убивая Маргарет Лэкстон, убийца намеревался убрать и Энн. Но ему помешал тогда судья Трелони. Что заставило преступника столько ждать? Почему он не предпринял вторую попытку сразу после неудавшейся первой? И как он сумел выяснить, что Энн успела сменить местожительство?
– Меня бы нисколько не удивило, если к этому причастен Мартин Лэкстон, – вставил Ален.
Иеремия пристально посмотрел на него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155