– Нет! – вырвалось у Аморе. – Никогда и ни за что!
Грохот выстрела заставил всех вздрогнуть. Аморе в ужасе бросилась к окну и выглянула наружу. Уильям с перекошенным от боли лицом скрючился на земле, прижав ладони к простреленному бедру.
Иеремия, встав рядом с Аморе, крикнул:
– Я выхожу! Отпустите слугу!
Аморе ощутила накатившую на нее ледяную волну страха и в отчаянии вцепилась в рукав пастора.
– Не допущу, чтобы вы принесли себя им в жертву! – кричала она. – Клянусь, я буду защищать вас до последней капли крови!
– Я не сомневаюсь, что будете, миледи. Но разве мы с вами одни в этом доме? Я не желаю, чтобы из-за меня кого-нибудь ранили или убили. С этим в душе я жить не смогу!
Аморе разразилась рыданиями.
– Я не могу… не могу позволить вам покинуть стены этого дома…
Подошел Брендан и обнял ее:
– Пусть он выйдет. А я пойду с ним.
– Нет, я не переживу, если потеряю вас обоих!
Брендан мягко отвел ее в сторону.
– Поверь мне! Я сумею постоять за него, – тихо проговорил он, глядя ей в глаза.
Леди Сен-Клер молчала. Было видно, что она покорилась судьбе.
– Пойдемте, святой отец, – обратился Брендан к Иеремии.
– Нет, друг мой, я пойду один, – не согласился иезуит.
– Хорошо, будь по-вашему. Но позвольте мне хотя бы проводить вас до дверей, чтобы я мог принять у них Уильяма.
И, не дожидаясь ответа Иеремии, он пошел вперед. Когда они вышли из столовой, ирландец остановился и повернулся к иезуиту. Прежде чем тот сообразил, в чем дело, Брендан схватил его за плечи, втолкнул в смежную комнату, оказавшуюся небольшим кабинетом, захлопнул дверь и повернул ключ в замке.
– Нет! – кричал Иеремия. – Как вы можете так поступать?! Выпустите меня немедленно! Брендан, умоляю вас!
Никакого ответа. Иеремия в отчаянии стал дергать ручку двери, но тщетно. В конце концов поняв, что протестовать и уговаривать ирландца бесполезно, он в темноте на ощупь двинулся туда, где должен был находиться стол. Пошарив рукой по столешнице, наткнулся на огниво и свечу, и вскоре кабинет осветился мерцающим светом. Как же все-таки выбраться отсюда? Ведь если он будет сидеть здесь взаперти, вместо него погибнет невинный человек! Этого Иеремия допустить не мог.
Заметив сбоку узенькую дверь для прислуги, иезуит воодушевился. Она оказалась не заперта. Иеремия тихо отворил ее и со свечой в руке прошел через соседнее помещение. Через вторую дверь он проник на узкую лестницу, ведущую в кухню на первом этаже. Пройдя несколько ступенек вниз, очутился в комнате, где готовили блюда к подаче на стол. Здесь наверняка должна быть дверь, ведущая наружу. Иеремия решительно продвигался дальше, но, едва свернув за угол, наткнулся на чей-то кулак.
Алену наскучило лежать в постели и терпеливо дожидаться развязки. Вопли толпы на улице становились все громче. Но, попытавшись встать, лекарь понял, что из-за слабости передвигаться самостоятельно не может, и снова уселся на постель. Оставалось лишь молиться Всевышнему за благополучный исход противостояния.
Вдруг дверь в его спальню распахнулась – Ален вздрогнул от неожиданности. В ужасе он наблюдал, как на пороге появился Брендан с перекинутым через плечо бездыханным телом. Иеремия!
– Пресвятая Дева Мария, что с ним? Он ранен? Или без сознания? – обеспокоенно спросил Риджуэй.
Брендан осторожно опустил Иеремию на кровать.
– Да нет, ничего страшного. Просто пришлось успокоить его ударом кулака. Если бы не это, он бы выскочил наружу.
– Что за безрассудное желание?
– Он твердо убежден, что обязан принести себя в жертву, с тем чтобы из-за него не пострадали другие, – устало пояснил Макмагон. – А я ничего подобного допустить не могу! – уже громче добавил он.
Со смешанным чувством Ален смотрел, как Брендан разматывает бинт. Размотав, ирландец деловито связал им сначала руки, а потом ноги пастора.
– Без этого и в самом деле не обойтись? – скорее для очистки совести спросил Риджуэй. – У него рана может открыться.
– Речь идет не о его ране, а о его жизни! – лаконично пояснил ирландец. Было видно, что слова и реакция Алена задели его за живое. – Заклинаю вас, Ален, если вам действительно дорог этот человек, не поддавайтесь его уговорам и не развязывайте его!
– Не стану! Можете на меня положиться! – пообещал Риджуэй. – Но как и чем вы собираетесь сражаться с теми, кто собрался на улице?
– Это уж предоставьте мне.
У Брендана возник некий план, и он быстро вернулся в столовую.
– Где пастор Блэкшо?
– Я запер его на замок, – коротко бросил Макмагон, не вдаваясь в объяснения.
Аморе удивленно смотрела, как он взял перо, обмакнул в чернильницу и быстро написал несколько слов на листке бумаги.
– Что ты замышляешь?
– Это я тебе объясню потом.
Взяв из вазы на столе апельсин, ирландец вытащил булавку из платья Аморе и приколол ею к апельсину сложенную вчетверо записку.
На улице разорялся Айзек Форбс.
– Мое терпение исчерпано, миледи! – грозно возвещал он. – Если вам не дорога жизнь вашего слуги…
– Подождите! – распахнув окно, выкрикнул Брендан.
Айзек Форбс приставил дуло пистолета со взведенным курком к виску раненого Уильяма. Услышав призыв ирландца, он недовольно поднял голову.
– Прочтите это, мистер Форбс!
С этими словами Брендан бросил ему апельсин с посланием.
Один из стоявших ловко поймал его и передал Форбсу. Тот, заткнув пистолет за пояс, развернул записку и стал читать, но уже в следующую секунду лицо его исказилось гневом. Скомкав записку, он не выбросил ее, а сунул в карман.
После этого уселся на лошадь и, натянув поводья, галопом бросился прочь, сопровождаемый недоуменными взглядами сообщников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155