– Как он? Он так страшно исхудал, – с болью спросила Аморе.
– Все это последствия недуга, которым он страдал. Болезнь пожирает ткани организма. Но жар спал, и это добрый признак.
– Надо снять с него эти цепи. С ними его не вымыть.
Аморе послала Уильяма на конюшню за необходимым инструментом. Когда тот вернулся, Джим с Бренданом осторожно подняли Алена с кровати и положили на пол. Уильям поставил подле больного плоский камень, и слуги уже собрались было приступить к делу, когда раздался голос Брендана:
– Знаете, предоставьте это мне. Поверьте, мне не раз приходилось заниматься этим. – Ирландец невесело усмехнулся.
Брендан, действуя ловко и сноровисто, в считанные минуты покончил с кандалами. Аморе, презрев приличия, стала раздевать Алена. Взорам присутствующих предстал скелет, обтянутый кожей: впалый живот, выступающие ребра и кости – словом, ни унции жира; неравная борьба с хворью исчерпала все запасы организма. Аморе была потрясена до слез. Случайно они встретились глазами с ирландцем; тот смотрел на нее со смесью боли и гнева, но сейчас ей было не до переживаний Брендана.
Вымыв и насухо вытерев Алена, Уильям и Джим уложили лекаря в постель и накрыли одеялом. Арман было поручено по каплям вливать в рот больного куриный бульон. Иеремия сидел тут же на стуле и с озабоченностью следил за происходящим.
– Вам также нужен уход, святой отец, – обратилась к нему Аморе. – Необходима перевязка! – не терпящим возражений тоном заявила она. – Брендан, давай снимай с пастора платье! – велела она, прекрасно понимая, что пастор Блэкшо ни за что не позволит ей разоблачить его.
Ирландец проводил покорившегося Иеремию в смежную со спальней комнату, служившую леди Сен-Клер кабинетом. Раздев его, Брендан перевязал иезуиту грудь и после этого надел на него свежую ночную рубашку.
– Мне еще нужно разузнать, как там мои прихожане, – слабо протестовал пастор Блэкшо.
– Сейчас вам одно нужно: отдохнуть как следует, – иначе вы сляжете, – отмел его возражения Брендан. – Я схожу проведать ваших прихожан. И, мне думается, Аморе не будет против, если я приведу их сюда.
Иеремия уступил. На самом деле он сейчас желал лишь одного: поскорее лечь и закрыть глаза.
Утром следующего дня Аморе сидела у постели больного Алена, когда слуга Уильям сообщил о том, что к дому подъехал экипаж королевского судьи Трелони. Иеремия, услышав про это, стал спешно одеваться.
– Он приехал сюда явно для того, чтобы справиться обо мне, – бросил он, спускаясь в холл.
Слуга как раз впустил Трелони. Заметив спускавшегося по лестнице иезуита, сэр Орландо просиял:
– Слава Всевышнему! Вы живы! Я уже начинал предполагать самое худшее!
Иеремия проводил судью в гостиную.
– Я уцелел исключительно благодаря помощи квакера. Но как ваши дела, милорд? До меня дошли слухи, что огонь подступил к Феттер-лейн, которая лежит всего-то в двух кварталах от вас.
– Да-да, но пока что дальше он не распространяется. После того как вчера переменился ветер, пожар замедлил ход. Хотя какое-то время даже Тауэр был под угрозой, но когда подорвали несколько домов, пламя удалось остановить. И большая часть Темпла цела и невредима, и все благодаря герцогу Йоркскому, но вот беда – собор Святого Павла в развалинах! Лондона больше нет! – с горечью заключил судья. – Слава Всевышнему, удалось хотя бы накормить спасшихся от пожара несчастных – его величество распорядился раздать им хлеб из флотских запасов, а соседним графствам предписано в кратчайшие сроки направить в город подводы с провиантом, чтобы снять угрозу голода.
Сэр Орландо опустил голову.
– Мне так жаль, что с мастером Риджуэем так вышло, святой отец. Я слышал, что пожар охватил и Ньюгейт и все было кончено. Стало поздно что-то предпринимать, в противном случае я сделал бы все для его спасения.
– Не сомневаюсь в этом, милорд.
– Такой нелепый, несправедливый и трагический конец! Ведь он, по сути, оказался в тюрьме по оговору. Хочу вас заверить, что приложу все усилия для поимки истинного виновника. Доброе имя мастера Риджуэя останется незапятнанным!
Иеремия смущенно завертел головой. Ему не хотелось, чтобы судья знал, что Ален на свободе, ведь тем самым он ставил служителя закона в двусмысленное положение – ведь формально Ален Риджуэй должен сидеть за решеткой. И сейчас в Иеремии боролись нежелание лгать судье и боязнь за участь Алена. В конце концов он все же решил признаться.
– Дело в том, милорд, что Ален жив. Мне удалось спасти его, вызволив из застенков.
Опешивший сэр Орландо несколько секунд не в силах был вымолвить ни слова. Потом широко улыбнулся.
– Откровенно говоря, это для меня не такая уж неожиданность.
Иеремия вперил в судью полный мольбы взгляд.
– Милорд, я не могу утаивать этого от вас, ибо вы мой друг, и лгать вам превыше моих сил. Но умоляю, не бросайте мастера Риджуэя в тюрьму! Он очень болен и нуждается в заботливом уходе!
– Я все прекрасно понимаю, святой отец, – заверил его судья. – Кроме того, тюрьмы в западной части Лондона, которые пощадил пожар, и так переполнены. Так что, учитывая состояние мастера Риджуэя, опасность его бегства исключается. И посему я пока что сохраню в тайне факт, что он уцелел во время бедствия. Это дает нам возможность отыскать настоящего убийцу. У вас есть план, как нам действовать дальше?
Иеремия кивнул.
– Незадолго до катастрофы мы с вами говорили о Джеймсе Дрейпере, помните?
– Помню. Речь шла о родах, которые принимала Маргарет Лэкстон в доме Дрейперов – кстати сказать, от него еще во вторник ничего не осталось. И вообще вся Трогмортон-стрит выгорела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155