А ваше здоровье не может не беспокоить меня, Ален, и вы это знаете.
– В вас пастор борется с врачом, – с улыбкой ответил лекарь.
– Это верно. Так что, если надумаете исповедоваться, скажите мне.
– Скажу, – пообещал Ален.
Но он прекрасно понимал, что не сможет, по крайней мере сейчас, откровенно признаться Иеремии во всем, что так угнетало ею в эти дни. Ибо на исповеди он обязан не умалчивать ни об одном из своих прегрешений, даже самом непростительном, о том, что у него произошло с Энн Лэкстон. А откровенно признаться пастору в этом означало навеки потерять его приязнь и расположение.
Как водилось, обитатели дома на Дак-лейн пробудились с первыми петухами. Лекарь и хирург Джон Лэкстон всегда поднимался первым и тут же вытряхивал из постелей своего сына и ученика.
– А где это Энн? – буркнул Джон, бросив настороженный взгляд на кухню, где уже собралась вся челядь.
– Еще не спускалась, – ответил Мартин, брат Энн.
– Она встала и даже воды для умывания отнесла в комнату, – доложила свояченица. – Сходить за ней?
– Нет уж, я сам, – раздраженно рявкнул отец семейства. – Девчонка совсем разленилась. Надо ей вправить мозги.
И лекарь Лэкстон в самом мрачном расположении духа стал подниматься по узкой лестнице наверх, где располагалась клетушка его дочери. Без стука он распахнул дверь и от неожиданности замер на пороге – Энн рвало в стоявший тут же у постели деревянный ушат. Сначала Джон Лэкстон подумал, что его дочь занемогла, но тут его осенило: никакая это не болезнь. Он-то хорошо знал, что вызывает такую рвоту по утрам.
Жаркой волной в отце семейства поднималась ненависть. Одним шагом одолев каморку, он схватил дочь за плечи и основательно тряхнул.
– Ты понесла! – взревел он. – Забрюхатела!
Энн и не подумала отрицать это, лишь смотрела на отца полным отчаяния взглядом.
Джон Лэкстон, понимая, что молчание дочери лишь подтверждает его ужасную догадку, готов был лопнуть от охватившего его гнева.
– От кого этот ублюдок?! Отвечай, чей он?! Говори, с кем ты валялась в грязи, потаскуха?
Не дожидаясь ответа, он с размаху ударил дочь по лицу, и та упала на деревянные половицы.
– Я… я не хотела… Это все он… Он меня силой взял, – обезумев от страха, бормотала Энн. – Клянусь, я не по своей воле.
– Кто это был? – ревел Лэкстон.
– Мастер Риджуэй! – выкрикнула Энн и, разрыдавшись, закрыла лицо руками.
– Что тут стряслось? – запыхавшись, спросил прибежавший на рев родителя Мартин.
– Этот сукин сын изнасиловал твою сестру, – прошипел в ответ Джон Лэкстон.
– Кто?
– Риджуэй.
– Ах, проклятый ублюдок! Но ничего – он за это у меня поплатится! – выкрикнул Мартин и вне себя от ярости выбежал из комнаты Энн.
Ален, обработав ожог на руке ученика кузнеца, успокоил все еще бледного как смерть от боли парнишку, и тот даже улыбнулся ему на прощание. Врач по природе своей, Ален безмерно любил эти мгновения, когда ему удавалось облегчить страдания пациента. Именно они и помогали ему переживать тяжкие минуты в жизни, когда ему приходилось лишь разводить руками, сталкиваясь со случаями ужасных травм или неизлечимых болезней, и когда он давал себе зарок постоянно приумножать знания в медицине, чтобы в будущем одолеть и эти, ныне необоримые, недуги.
Взяв тигель с мазью от ожогов, которой только что смазал пострадавшую руку молодого человека, он прикрыл его крышечкой и поставил на место на полке.
Внезапно дверь лечебницы распахнулась, и внутрь ввалилась троица молодых людей. Ален вздрогнул от неожиданности и страха – ничего доброго подобный визит не сулил, – а узнав искаженную злобой физиономию Мартина Лэкстона, похолодел от ужаса.
– Ты надругался над моей сестрой, ублюдок! – завопил Лэкстон.
Ален инстинктивно отпрянул, но приятель Мартина, подскочив к нему, без слов наградил лекаря ударом настолько неожиданным и сильным, что Ален не устоял. Второй удар был нанесен ногой в живот, лишив Алена дыхания. Повинуясь рефлексу, он, поджав под себя ноги, стал кататься по полу, пытаясь руками защитить живот и лицо.
Стоявший у заднего ряда полок Николас попытался прийти на помощь учителю, но один из нападавших одним ударом вывел его из схватки. Кита, ученика Алена, парализовал страх, он оказался не в силах даже позвать на помощь.
– Ну-ка, ребята, давайте его на стол! – мрачно велел Мартин. – На стол его!
Спутники брата Энн, живо подхватив Алёна, с размаху бросили его на деревянный стол. Чуть опомнившись, Ален попытался отбиваться.
– Что вам от меня нужно! Оставьте меня! Слышите?
– Заткнись, недоносок! – проревел Мартин. – Ты силой взял мою сестру! И ответишь за это!
Ален всеми силами старался высвободиться, но три пары рук намертво прижали его к столешнице. Снова удар в лицо, от которого искры из глаз полетели. Ален крепко ударился затылком о толстые доски. В конце концов тело лекаря обмякло, и он отстраненно стал понимать, что его сейчас ожидает.
– Эй, что вы задумали? Отпустите меня, отпустите! Поймите, я ни в чем не виноват!
– Смотри-ка, он ни в чем не виноват, – издевательски повторил Мартин. – Весь трясется от страха – глядишь, и в штаны наделает. Храбрец только с бабами сражаться. А сестра моя тебя разве не умоляла не трогать ее, а?
– Я ее не насиловал! – в отчаянии выкрикнул Ален.
Еще удар в челюсть. Ален почувствовал во рту соленый привкус крови. Боковым зрением он заметил, как Мартин перебирает лежавшие на одном из шкафчиков хирургические инструменты. И вот молодой Лэкстон наконец нашел то, что искал, – скальпель. Со злорадной улыбкой брат Энн повертел блестящим лезвием у Алена перед носом.
– Все, крышка тебе!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155