Один из работников по недосмотру так хватил багром по руке трупа, что изуродовал ее.
– Смотри же ты, дубина, куда бьешь! – рявкнул на него констебль. – А не то превратишь покойника в ошметки.
Работники стали ударять осмотрительнее, отчего работа замедлилась. Иеремия, почувствовав, что ноги и руки сковывает холод, попробовал согреться, притопывая на месте и одновременно оглядывая прилегающий участок берега. Впрочем, пытаться отыскать здесь следы преступления смысла не имело – убийца сбросил труп в ручей с моста.
– Что-нибудь обнаружили? – спросил сэр Орландо, заметив пристальный взор Иеремии.
– Хотелось бы, чтобы это было так, – со вздохом ответил иезуит. – Но если предположить, что мальчик погиб в тот же вечер, что и повитуха, никакой надежды обнаружить следы не остается. Разве что на трупе, если повезет.
Трелони кивнул.
– Если мальчик – тот самый факельщик, заманивший в ловушку двух женщин, значит, мы имеем дело с хладнокровным убийцей, действовавшим по заранее подготовленному плану.
– Я тоже так считаю.
– Все, закончили! – крикнул один из работников и замахал им, подзывая к себе. Двое мужчин подняли тело, еще не до конца освобожденное ото льда, и понесли вверх по берегу.
– Они направляются в ближайший кабак, – пояснил констебль. – Все договорено.
Хозяин убогого, как и весь этот район, заведения предоставил в их распоряжение одну из задних комнатенок. Работники положили покойника на стоявший у камина стол, а служанка принялась ворошить уголья. Стали ждать, пока тело оттает.
Вскоре лед растаял, и вода потекла на пол, образуя зловонные лужицы. Сначала оттаял лед на лице, и все увидели небольшой, чуть искривленный курносый носик, брови вразлет, скулы, рот и подбородок.
Иеремия, попросив у служанки тряпку и тазик с водой, тщательно обмыл лицо мальчика.
– Глаза голубые, – стал перечислять он, – волосы светлые, как мне представляется, но необходимо дождаться, пока они просохнут, тогда точно будет ясно.
– Вероятно, это все же тот самый факельщик, – строил догадки Трелони.
– Многое говорит об этом, милорд.
Когда в сопровождении помощника констебля прибыла Энн Лэкстон, тело уже почти освободилось ото льда. Она вопросительно взглянула на Иеремию, словно ожидая от него указаний или пояснений, и когда тот приветливо улыбнулся ей, казалось, вздохнула с облегчением.
К девушке обратился сэр Орландо:
– Мне искренне жаль беспокоить вас по такому печальному поводу, но это весьма важно. Присмотритесь к этому покойнику. Не он ли тот самый факельщик, что выманил вас с матерью в столь трагический вечер из дому?
Энн словно нехотя подошла к столу и с непроницаемым лицом стала вглядываться в лицо мальчика, которому Иеремия прикрыл глаза. Энн замерла, будто окаменев, – казалось, она не понимала того, что открывалось ее взору, но Иеремия заметил, как по щекам девушки скатились слезинки.
– Это тот мальчик? – спросил Трелони, стараясь вывести ее из оцепенения.
Энн вздрогнула.
– Да, это он, – сдавленным голосом ответила она.
– Большое вам спасибо. Вы можете идти, если хотите. Вы больше нам не потребуетесь.
Констебль нетерпеливо переступал с ноги на ногу.
– Стало быть, все прояснилось. Я тогда скажу церковному настоятелю, чтобы он забрал покойника и организовал похороны.
Сэр Орландо строгим взглядом смерил позабывшего свой долг служителя порядка.
– Пока что ничего не прояснилось, сэр. Мы не знаем, как и от чего умер мальчик. И вы останетесь здесь до прибытия лекаря, который осмотрит труп и сделает заключение о причине смерти.
– Но, милорд, у лекаря, мне думается, есть дела и поважнее, чем разглядывать всяких нищих бродяг…
– Разве может быть что-нибудь важнее, чем установить личность убийцы, и не все ли равно кто его жертва?! – ледяным тоном обратился к констеблю Трелони.
Иеремия молча слушал их пререкания. Он понимал, что судью Трелони интересовала, разумеется, не столько участь нищего мальчишки, сколько стремление отыскать убийцу, нарушителя закона.
По мере того как таял лед, Иеремия дюйм за дюймом обмывал тело. Ножницами он разрезал одежду покойного и тщательно изучил содержимое карманов.
– Ну и что там любопытного, доктор? – полюбопытствовал Трелони.
– Да вот, монета, – ответил Иеремия.
– Всего-то затертый грошик, – презрительно бросил констебль.
Иеремия опустил монету в воду, отскреб ее от налипшей грязи и поднес к свету. Блеснуло серебро.
– Крона, – объявил он. – Это чуть ли не состояние для нищего мальчишки.
– Может, он где-нибудь стащил ее, – высказал предположение констебль.
– Скорее получил в уплату за услугу, оказанную убийце, – не согласился Иеремия.
Лужа на полу, изрядно увеличившаяся, испускала такую вонь, что хозяин кабачка уже стал недовольно поглядывать на присутствующих. Но судье было не до него. Как только труп оттаял полностью, Иеремия, обмыв его, приступил к тщательному осмотру тела.
– Он очень худ. Чему удивляться – разве этот ребенок когда-нибудь наедался досыта, – комментировал иезуит. – Нос был когда-то сломан, но успел зажить. Следы переломов на двух ребрах, затянувшийся шрам справа на предплечье. Да, побивали его, однако. Может, из дому сбежал как раз поэтому. Если только не такая же нищенка, как и он сам, неизвестно от кого не произвела его на свет. И вот, милорд, свежая рана, поглядите: колотая в грудной области.
– Она и есть причина смерти? – спросил Трелони.
– Вне всякого сомнения. Лезвие ножа проникло в сердце.
– Зачем преступнику понадобилось убивать и мальчишку? Почему же сначала он тому заплатил?
– Думаю, серебряная крона была лишь авансом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155