Никому до вас не добраться. Как вы себя чувствуете?
– Ужасная слабость… Но… но как я оказался здесь?
Ален в изумлении огляделся и наморщил лоб, будто пытаясь вспомнить что-то.
– У нас еще будет время поговорить об этом, друг мой. А сейчас вам следует думать только об одном – о выздоровлении. Спите! Вам необходим полный покой.
И Ален заснул. Он почти все время спал, пробуждаясь лишь для того, чтобы поесть. Оглядев свои исхудалые руки, изучив тело, он был поражен и раздосадован. Однако Иеремия уверял его, что все позади, что теперь его состояние день ото дня будет улучшаться и скоро он встанет на ноги и заживет прежней жизнью.
Неделю спустя Ален уже больше бодрствовал, чем спал. К лекарю постепенно возвращалась память, хотя по-прежнему он был еще очень слаб. Однажды он услышал от кого-то о возвращении Брендана и решил поговорить начистоту с Аморе.
– Значит, между нами все кончено, дорогая Аморе. Могу лишь пожелать вам обоим счастья. Вы должны быть вместе!
Леди Сен-Клер опустила голову.
– Увы, но наши с Бренданом отношения далеко не безоблачны. Ему известно о нашей с вами связи.
– Мне больно слышать это. Но я могу понять его. Мне необходимо с ним поговорить! – взволнованно произнес Риджуэй.
Аморе с сомнением взглянула на него.
– Не думаю, что это будет разумно. Я бы вам не советовала.
Ален был неумолим:
– Пришлите его ко мне. А после нашего разговора сами с ним побеседуете. Поверьте, он простит вас.
Против воли Аморе во время одного из становившихся все более редкими визитов ирландца к ней передала Брендану просьбу Алена Риджуэя. И тот пришел, всем своим видом показывая, что хочет видеть лишь Риджуэя, отстраненно-вежливо приветствовав хозяйку дома. Аморе была в отчаянии, не зная, как поступить.
Сначала Брендан колебался, идти ли к постели больного Алена, но потом все же заставил себя. Лекарь сидел откинувшись на подушки. Он все еще был бледен и худ, но взор серых глаз излучал энергию. Подойдя к постели, Брендан стал рассматривать Алена. В ирландце бурлили противоречивые чувства. Ревность и ярость исчезли при виде изнуренного тяжкой хворью соперника, и, оказавшись с ним лицом к лицу, ирландец вдруг почувствовал себя безоружным.
Ален жестом пригласил его сесть на стул возле постели.
– Прошу вас, сядьте, Брендан!
– Я предпочел бы стоять!
– Как вам будет угодно. Просто для меня было бы удобнее разговаривать с вами, если бы вы сидели.
Подавляя вновь нахлынувшее раздражение, ирландец все же уступил и опустился на стул.
– О чем вы хотите со мной говорить? – недружелюбно осведомился он.
– Я хотел попросить у вас прощения, – стараясь говорить искренне, произнес Ален. – Я позволил себе вступить в интимные отношения с Аморе, заведомо зная, что вы ее любите, и что она любит вас, и что в один прекрасный день вы вновь окажетесь в Лондоне.
Брендан в явном замешательстве смотрел на Риджуэя, но так и не мог уяснить, что тот имеет в виду.
– Аморе всегда любила вас, Брендан. И никогда о вас не забывала. Она очень страдала все эти месяцы вашего отсутствия – страдала так, что чувствовала себя брошенной. Она вернулась ко двору, чтобы там обрести хоть какую-то опору в жизни, заполнить страшную пустоту в душе после вашего расставания. И ее отношения с королем и со мной никак нельзя воспринимать всерьез. Она не любит ни меня, ни короля – она любит вас и только вас!
Брендан молча слушал слова Риджуэя. Как и тогда, в Ньюгейтской тюрьме, он чувствовал себя бессильным в присутствии этого человека. И внезапно со всей отчетливостью понял, что ненависти к нему больше не испытывает. Ален был с ним откровенен. Он действительно хотел, чтобы он, Брендан, и Аморе вновь были вместе, чтобы снова обрели друг друга.
– А сейчас пойдите к ней, – настаивал лекарь. – Она страстно желает, мечтает о том, чтобы вы ее простили!
Ирландец без слов повернулся и вышел из спальни. Помедлив, он направился в будуар леди Сен-Клер, но, дойдя до двери, остановился. Потом, сделав над собой видимое усилие, легонько постучал.
Служанка Арман впустила его. В комнате царил беспорядок. Вывезенную мебель вновь вернули сюда из Хэмптон-Корта, но расставить не успели.
Леди Сен-Клер в тревожном ожидании смотрела на ирландца.
– Арман, сходи взгляни, может, мастеру Риджуэю чего-нибудь нужно, – тихо произнесла она.
Служанка, присев в книксене, беззвучно удалилась. Дождавшись, пока за ней закроется дверь, Брендан подошел к Аморе. Она продолжала испуганно смотреть на него.
– Ты говорил с Аленом? – спросила она, не в силах выдержать его молчание.
– Скорее он говорил со мной. Не пойму отчего, но стоит мне оказаться лицом к лицу с этим человеком, как у меня словно язык отрезают. – Слегка улыбнувшись, Брендан продолжал: – Он рассказал, что после моего отъезда ты была несчастна, что места себе не находила. Меня поражает, как ему удается столь хорошо понимать людей. Он очень чуткий человек. Сначала его слова пробудили во мне гнев – казалось, на этот разговор его подтолкнула нечистая совесть, но вскоре я убедился, что для него на самом деле важно видеть нас с тобой вместе и счастливыми. Я верю: Ален не прикоснулся бы к тебе, будь он уверен, что я в один прекрасный день вернусь сюда. Это я во всем виноват! Это я оставил тебя в неведении! – Взяв леди Сен-Клер за руки, Брендан нежно привлек ее к себе. – Обещаю, что больше никогда не покину тебя – если только ты сама этого не захочешь.
У Аморе на глаза навернулись слезы.
– Нет, я этого не захочу. Обними меня крепче! – попросила она, прижавшись к ирландцу.
Макмагон обнял ее и провел рукой по волосам. Так и стояли они, не размыкая объятий, до самого возвращения Арман, доложившей о прибытии сэра Орландо Трелони.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155