Первейшая наша обязанность – раскрывать методы и махинации отмывания грязных денег в международном и национальном масштабах, особенно те, которые связаны с транспортировкой наркотиков…Тут Скотто придвинулась ко мне и тихонько шепнула:– Слово в слово из его предложений по бюджету, представленных конгрессу.– Не напоминайте об этом, – предупредил Банзер, подслушав ее реплику. – Этот чертов дефицит как бездонная бочка – в конце концов он разденет и разует нас. Нам уже нечем латать дыры в расходах на оборону и на инвестиции. Теперь на очереди вообще расходы на деловую активность, к бюджету по-прежнему относятся кое-как. Совещание по бюджетным вопросам назначено на два часа. Скотто, я хочу, чтобы и вы там присутствовали.– Это выбьет меня из колеи на целую неделю.Банзер срезал угол, прошел через несколько дверей в оперативный центр и завершил ознакомительную лекцию о вверенном ему учреждении следующим назидательным разъяснением:– Умелое применение компьютерной техники – это ключ к эффективной работе СБФинП. Здесь-то и творится этот процесс чуть ли не круглосуточно.В зале стоял неумолчный гул стационарных компьютеров, потрескивали и жужжали принтеры, доносились голоса аналитиков, спрашивающих что-то по телефону и одновременно набирающих на клавиатуре нужные коды. Линии работающих компьютеров – каждый с терминалом и отдельным коммуникационным шкафчиком – с разных сторон сходились к центру, где стоял стул – больше там ничего не могло стоять. Несколько часов на стене показывали время в различных часовых поясах, на другой висели эмблемы и значки размером с суповую тарелку. Скотто объяснила, что это эмблемы разных правоохранительных и контрольных учреждений, имеющих официально зарегистрированные договоренности об обмене информацией с СБФинП.Банзер передал документы Воронцова заведующему секцией оперативного центра Тому Крауссу, высокому, приятному на вид молодому человеку с тонкими чертами лица и внятной речью. Несколько минут он набирал на клавиатуре нужные коды для доступа к банку данных, а затем включил принтер, установленный рядом на консоли. Мы нависли над принтером, словно заботливые родители над колыбелью ребенка. Я так увлекся, что машинально сунул в рот сигарету. Скотто остановила меня грозным взглядом. Ожидание результатов превратилось в настоящую муку, прямо пытка какая-то. Банзер выхватил распечатку.– Корпорация ИТЗ, – известил он после драматической паузы. – Президент и председатель совета директоров некий Майкл А.Рабиноу…– Браво, Катков! Взят верный след! – с воодушевлением воскликнула Скотто.– Родился в Гродно, СССР, в 1931 году (тогда Польша), приехал в США вместе с родителями в начале Второй мировой войны…– Получается, что он русский еврей? – удивленно выпалил я, и Банзер согласно кивнул.– В 1955 году окончил с отличием правовую школу Гарварда, в 1958 году исключен из гильдии адвокатов за общение с крупными мошенниками.– С известным Мейером Лански, – ввернул я.– Это в ту пору. А теперь с вашим другом-приятелем Баркиным, – подковырнула меня Скотто. – Старые привычки живучи.– ИТЗ, – прочитал в заключение Банзер, – недавно выделилась из «Травис энтерпрайсиз» в дочернюю фирму. К тому же Рабиноу создал целую подозрительную разветвленную сеть компаний с конторами в Нью-Йорке, Майами, Лос-Анджелесе и Тель-Авиве.– Я не ослышался? Вы сказали, в Тель-Авиве?– Да, – подтвердил Банзер. – Какую-то часть года он там и живет, как сам указывает в декларации о доходах, поданной в налоговое управление.– Теперь мы знаем, куда он смоется, если здесь его припекут как следует, – заметил Краусс.– А вы помните Шевченко? – обратился я к Скотто. – Он ведь говорил, что тип, которого подрядили убить меня, был израильтянином. Это еврей, недавно эмигрировавший из России.– Но это вовсе не означает, что за ним стоял Рабиноу, – возразила она. – Даже не говорит о том, что он замешан в этом преступлении. В лучшем случае, означает всего лишь косвенную улику.– Если не ошибаюсь, вроде вы говорили, что наш общий друг Рабиноу связан с еврейской мафией?– Да, был связан, но тридцать лет назад. Совсем не обязательно, что он сохранил связи и поныне. Нам нужны железные улики, такие, что не вызывают никаких вопросов и сомнений.– Задача не из легких, – подытожил Краусс. – Только чтобы добраться до информации, не говоря уже о том, чтобы воспользоваться ею, мы должны нарушить все законы о гражданских правах, положения инструкций и предписания. Здесь и запрещение вторгаться в личную жизнь, и закон о свободе информации, о тайне банковских операций и другие законодательные акты.Вы их знаете.– В самом деле, не можем же мы просто так вламываться в дома и рыться в чужих вещах, как это принято в вашей стране, – поддержала его Скотто.– Но теперь времена совсем другие, и вам это прекрасно известно, – возразил я, но как-то робко.– Думается, они вот что хотят сказать, мистер Катков, – заметил Банзер примирительным гоном. – Существуют некие юридические рамки, не выходящие за определенное пространство, и мы обязаны всеми силами придерживаться их. Почему? Во-первых, защита прав личности – это главное в деятельности нашего государства; во-вторых, ошибочное обвинение может подорвать честную репутацию человека, лишить его средств существования; в-третьих, в противном случае мы не сможем предъявить обвиняемому даже обоснованных улик, добытых совершенно законным путем.– Есть еще и в-четвертых. Совсем не обязательно, что это должно следовать в перечисленном порядке, – ухмыльнулся Краусс, чем вызвал одобрительный смешок своих коллег.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129