Без всяких указаний от Рабиноу шофер замедлил ход и остановил машину перед цветочным магазином. Яркие живые цветы пламенем полыхали в витрине и были везде, даже на пешеходной дорожке.– Оставайтесь в машине, – сказал Рабиноу, когда шофер открыл перед ним дверь. Он сразу направился к владельцу магазина, судя по всему – кубинцу, который горячо приветствовал его.– Что он, черт бы его побрал, задумал? – спросил я, когда дверь за ним захлопнулась.– Отколотить меня, вот что, – насмешливо ответила Скотто. – Я все же считаю, что он врет по-наглому и не краснеет.Я насторожился:– Почему вы так считаете?– Заметили телескоп у него в офисе?Я кивнул, но не понял, к чему она клонит.– То, что направил он его прямо на пирс, разумеется, не заметили? Более чем уверена: он рассматривал контейнер № 95824.– Но как непреложный факт все же утверждать не можете?– Не могу. Но все же не верю, что он, дерьмо поганое, и на Варадеро собирается смотреть в телескоп. Я имею в виду…Тут она прикусила язык, так как на окно машины пала тень Рабиноу, и шофер открыл перед ним дверь.Мы со Скотто лишь недоуменно переглянулись, когда Рабиноу снова уселся рядом со мной, держа в руках букет лилий. Поскольку он помалкивал, недоумение наше усиливалось. После нескольких поворотов лимузин подъехал к вымощенной дорожке перед сторожевой будкой у ворот. Пожилой смотритель безучастно посмотрел на нас и только кивнул. На потемневшей от времени бронзовой доске виднелась надпись: «Кладбище Гора Нево».– Катков, вы знаете Ветхий Завет? – спросил Рабиноу, когда лимузин въехал в распахнутые ворота.– К сожалению, когда я был мальчиком, к изучению Закона Божьего власти моей страны относились очень неодобрительно.– Ясно. Ну так я объясню. Гора Нево находится на земле Ханаанской, там умер Моисей.– Смутно припоминаю, что где-то читал об этом. Но скажите, для чего здесь, в центре «Маленькой Гаваны», устроено еврейское кладбище?– Еще в 50-х годах здесь образовалась еврейская община, ее назвали Шенандоа. Ну а когда здесь появились кубинские эмигранты и поневоле стали общаться с евреями, к их взаимному удивлению оказалось, что между ними немало общего.– Вы имеете в виду, что и тех и других изгнали из родных мест?– Совершенно верно. Здесь до сих пор существует небольшая еврейская община, а кубинские беженцы испытывают к Израилю самые теплые чувства. Кладбище же является неким символом того, куда можно попасть, если прожить в этих местах до самой смерти.Машина остановилась. Рабиноу нагнулся и вынул из ящичка между откидными сиденьями две ермолки, одну надел сам, другую дал мне и вышел из машины. Я успел забыть, как их носят, и мне не сразу удалось приладить ермолку на свои непокорные кудри. Кое-как натянув ее, я вместе со Скотто заторопился за ним. По обеим сторонам узенькой дорожки высились надгробные плиты с выбитыми типично еврейскими фамилиями: РОЗЕР, ЛЕВИН, ГОЛДБЕРГ, АБРАМОВИЧ. Дорожка привела нас к деревьям, стоящим вокруг невысокого гранитного памятника, по бокам которого возвышались восьмиугольные колонны, похожие на минареты. На памятнике простыми, без всяких завитушек, буквами была высечена фамилия: ЛАНСКИ.Рабиноу положил на него цветы, постоял минутку в глубоком раздумье, затем повернулся к нам.– Здесь бедному Мейеру должно быть хорошо. Он любил Кубу, любил ее народ. Он любил также ее историю и был очень проницателен в политике. Еще тогда предсказал все то, что произошло на Кубе. И с этими своими соображениями пошел в ФБР и выложил им все, потому что он также любил и свою страну.– Очень все трогательно, мистер Рабиноу, – заметила Скотто, хотя было видно, что ее эта история ничуть не тронула.– Не нравится мне ваш тон, агент Скотто. В назидание вам скажу, что сын Мейера, Поль, учился в Вест-Пойнте.– А там же обучался и начальник штаба панамского главнокомандующего Норьеги. Мне и в голову не приходит проявить неуважение к покойному, но похоронили его здесь не из-за любви к Кубе, а по определенным мотивам, и вам это хорошо известно. Ланский вложил в Кубу огромные капиталы.– Еще бы мне этого не знать. Все, до последнего цента, Мейер вложил в «Ривьеру». Это был самый шикарный отель и самое доходное казино в Гаване.– Вот и я об этом говорю. Он потерял очень и очень много.– Да не только он, но и Соединенные Штаты вообще, – огрызнулся Рабиноу. – Правительство не вняло его предупреждениям и решило не вмешиваться, безучастно глядя на то, что там творится. А кончилось это тем, что советские ракеты положили конец булавочным уколам из Майами, а мы вплотную подошли к ядерной войне.Скотто сердито нахмурилась:– Мистер Рабиноу, мы пришли сюда не для того, чтобы изучать уроки истории. Какое все это имеет отношение к тому факту, что Кастро привлек вас к финансированию проекта?– А она ведь терпением не отличается, как считаете, Катков? – спросил он с обезоруживающей улыбкой.Я не мог не вернуть ему такой же улыбки, но сделал это молча.У Скотто же на лице не дрогнул ни один мускул.– Все началось еще в конце 40-х годов, – начал Рабиноу. – После многолетнего сотрудничества Мейер и его итальянские партнеры переругались из-за шорного бизнеса в Лас-Вегасе. Итальянец Костелло посчитал, что дело там не выгорит, и отказался инвестировать капиталы. Мейер же не согласился и присоединился к Сейгелю, который в то время энергично проталкивал лас-вегасский проект. Что тут можно сказать? Только то, что Мейер оказался гением. Посмотрите на тот город сегодня.– Как же, – презрительно фыркнула Скотто. – Настоящая витрина американской честности и неподкупности и семейных понятий о добре и зле.– И государственных доходов от налогов, – добавил Рабиноу, не упустив случая уколоть ее, и подмигнул мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129