ИТЗ. Что скрывается за ним? Во всех документах, касающихся распределения кредитов приватизированным государственным предприятиям по разным отраслям – автотранспортные перевозки, судоходство, железнодорожные перевозки, воздушный транспорт, складирование и хранение, – везде текст начинался со слов: ИТЗ произведет… ИТЗ получит… ИТЗ гарантирует… ИТЗ получит доступ к… Однако только в этом случае полное название фирмы нигде не расшифровывалось. Стоило поломать голову.– Я склоняюсь к тому, что первая буква «И» означает «Интернэшнл», – предположил Юрий и вывел это слово на экран компьютера.– Весьма возможно. Но она может обозначать и «Институт», и «Интер», и «Интра», и «Интелсат», и «Интерстеллар»…– Хватит, хватит, – остановил меня Юрий. – Давай пока примем «Интернэшнл». А как насчет буквы «Т»? «Транспорт»? «Телефон»? «Телексы»? «Телесис»? «Техника»? «Термодинамика»?..– Добавь сюда «Термоядерный», «Телеграф», «Телевизор», «Транс», «Три», «Трейд», «Трансфер», «Трансуорлд», «Технология», «Тектоника», «Тактика», «Текстиль»…– Пока и этого достаточно, – прервал меня Юрий, быстро набрав эти названия на клавиатуре компьютера. – А как насчет буквы «3»?– «Зоопарк», «Зиппер», «Зона»…– «Зефир», «Зебра», «Зум»…– «Зилч», то есть «ничто» по-американски.– Ну, это вряд ли, – заметил Юрий.Я взял с полки английский словарь и на всякий случай прочел еще несколько слов, начинающихся с буквы «Z»:– «Цирконий», «Цюрих», «Цинк», «Царь», «Цветок», «Целлюлоза»…– Может, сокращение расшифровывается, как «Интернэшнл телекоммюникейшнз Цюрих»? – предположил Юрий и набрал это название на компьютере.– «Институт оф трейд Загреб»?– «Интернэшнл текстайл энд зиппер»?– «Интернэшнл текнолоджи энд… энд… энд что? Цинк? Цирконий»?– «Зоология».– «Зулусы».– «Индепендент транслорт»… чего-то такого, – нерешительно сказал Юрий и, сверкнув глазами, высказал новую мысль: – А может, это юридическая контора? Указание, что впоследствии министерство будет иметь дело с адвокатами?– Может быть и такое. Удивительного тут ничего нет. Действенная правовая система сказывается на развитии демократии не меньше, чем свободная пресса.Юрий даже руки поднял в знак протеста.– Не надо. Эти законники скоро нас с ума сведут. По-моему, ИТЗ может означать «Инепт, Тедиус и Зани».– Пусть будет так. Но раз уж мы затронули юридические премудрости, то можно сказать и так: Игноменес, Тавтология и, и… – тут я опять открыл словарь, чтобы подобрать подходящее слово на букву «3» – «Зоонтролия».– А что это такое?– Форма умственного расстройства, когда больной думает, что он стал животным.– А что ты думаешь, если расшифровать как «Иллюзорная, темпераментная и занудная»? – Хмыкнув, Юрий откинулся на спинку стула.– Это адвокатесса такая?– Да нет. Моя бывшая жена, – пояснил Юрий и еще долго смеялся, а потом сказал: – Забудем об этом, Коля. Тут лезет в голову всякая нелепица. Мы лишь теряем время.Я хотел бросить эти гадания, но его шутка напомнила мне агента Скотто и некие ее слова, способные привести к разгадке. Юрий заметил мою веселую улыбку и не преминул спросить:– Ты что-то придумал? Давай выкладывай. Я тебя знаю, ты что-то держишь за пазухой.Я мотнул головой – дескать, нет ничего, а сам так и сиял от внезапной догадки.– Видишь ли, Юра, это совсем из другой оперы. – То есть?– ИТЗ нельзя расшифровывать так, как мы это делаем.Я взял у него лист бумаги, карандаш и написал фамилию – РАБИНОУ или РАБИНОВИЧ, а по-английски – RUBINOWITZ.– Рабинович? – переспросил Юрий, явно озадаченный. – Не помню такого. Кто он?– Михаил Рабинович. Но он был им тридцать лет назад. Теперь он Майкл Рабиноу. Все время вертится в ночном клубе «Парадиз». Заправляет сетью гостиниц в Америке…– Все равно не припоминаю.– …и еще он связан с израильской мафией. Вот теперь брови Юрия поползли вверх.– Да-да. Теперь припоминаю, – сказал он. – Полагаешь, это он отправил Воронцова на тот свет?– Пока не знаю. Шевченко сказал, что, по его мнению, Баркин за этим убийством не стоит.– Да ты понимаешь, как это здорово, если ты окажешься прав?– Еще как понимаю, – ответил я, довольный собой и тем, что дело может прогреметь более внушительно, чем афера с обувной фабрикой в Зюзино.– И что ты намерен теперь делать? Побежишь к ментам?Я лишь пожал плечами, еще не зная, что предпринять, но потом, пораскинув мозгами, выпалил:– Да, побегу к ментам, но к американским.– К той бабе, что ли?– Ага. К той иллюзорной, темпераментной, занудной бабе. – И я с ухмылкой потянулся к телефону. – Нет ли у тебя под рукой номера телефона посольства США?Юрий достал маленькую записную книжку в черном кожаном переплете, уже сплошь исписанную, с дополнительными листками, тоже исписанными телефонами и адресами, но уже не в алфавитном порядке, а где придется. Книжечка эта имела для него особую ценность, ничуть не меньшую, чем электронные записные книжки для граждан западных стран, а даже большую. Большую, потому что Юрий жил в закрытом обществе, в городе без телефонных справочников. Прожив десятилетия в условиях поголовной подозрительности и подавления личности, граждане бывшего Советского Союза боялись записывать в книжечки телефоны родственников, друзей и сослуживцев.Юрий набрал номер на диске одного из телефонов и передал трубку мне.– Да-да. Я хотел бы переговорить со специальным агентом Скотто. Габриэль Скотто… Да, да, из вашего министерства финансов. Из отдела СБФинП… А-а… Да, пожалуйста… А-а… Благодарю вас.Юрий вопросительно посмотрел на меня.– Что? Она уже улетела?Я мрачно кивнул.– Да, улетела назад в Вашингтон. Они дали ее телефон в Вашингтоне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129