– Да ладно вам. Никакой он не мошенник, просто мелкий бизнесмен. Такие парни, как он, и заставляют работать свободный рынок.– Не могу согласиться с таким утверждением, Катков.– А лучше, если бы согласились. Вам придется жить при таких рыночных отношениях уже до конца дней. Законы рынка следовало бы знать, и поэтому, вместо того чтобы в уголовном порядке наказывать Виктора, лучше бы посодействовать появлению в мясном бизнесе пяти новых точек.– Какая глупость! Ради чего содействовать-то?– А чтобы на рынке продавали больше мяса, тогда конкуренция заставит снижать цены. Это и есть закон спроса и предложения.– Умно, но к делу об убийстве Воронцова никак не относится. А я засиживаюсь с ним до полуночи и встаю в пять утра, чтобы накрыть дельцов с черного рынка орденов.– И ваша старушенция по-прежнему мылит вам холку?– А вам-то какое до этого дело?– Дело? Хорошо сказано. Ваш словарный запас насчет свободного рынка заметно расширяется.– В основе этого уголовного дела, – назидательно заметил Шевченко, – лежит версия, что его убили не для того, чтобы замять скандал, а из-за орденов. И я обязан проверить версию до конца.– Устроив облаву на торговцев медалями? Да эти бедолаги, торгуя, еле зарабатывают себе на жизнь.– Как и я тоже. Был сигнал. Они знают, что им покоя не дадут, пока кто-нибудь не придет и не назовет убийцу Воронцова.– А вы полагаете, что они знают?– Нет, конечно. Но их так прижмут, что уж они расстараются вызнать.На лифте мы поднялись на четвертый этаж и по запутанным мрачным коридорам добрались до рабочего кабинета Шевченко.– Знайте, я сделал все, что мог, чтобы с вами не обращались как с уголовником, – сказал он и, устало откинувшись на стуле, словно тряпичная кукла, через весь стол подвинул ко мне какие-то бумаги, пояснив при этом: – Подпишите их.Я насчитал с полдюжины разных официальных форменных бланков. Оказалось, за мое освобождение из-под стражи ходатайствовала Вера. Под ее подписью я вывел свою. Шевченко сидел, откинувшись на спинку стула и глубоко задумавшись, глядя в потолок.– Она уезжает, – вдруг произнес он.– Извините, не понял.– Моя жена. Она уходит от меня, вместе с детьми.Вот уж такого оборота я никак не ожидал, меня до слез проняла его очевидная беззащитность. Секунд десять я сидел в полной растерянности, потом пришел в себя и сказал:– Извините меня за резкость.Шевченко как-то жалко пожал плечами, крутанулся на стуле и пристально посмотрел на семейную фотографию, висящую сзади него над тумбочкой со служебными документами.– Внизу вас ждет Вера Федоренко.Я лишь прошептал «спасибо» и поспешил из кабинета.Блуждая по лабиринту коридоров в поисках площадки с лифтами, я повернул за угол и через окно увидел в конференц-зале знакомую личность. Это был Древний, тот самый, «из молодых, да ранний», литсотрудник «Правды». Он что-то увлеченно заносил в блокнот, слушая тучного мужчину в мятом костюме, который ходил вокруг стола, что-то рассказывая и оживленно жестикулируя при этом. Вначале я увидел его со спины, но вот он повернулся… Господи, какая отталкивающая внешность! Толстые губы, лицо все в шрамах и морщинах, какие-то свинячьи глазки, которые мельком остановились на мне. Понятия не имел, кто это, но, помнится, Сергей говорил, что у его пронырливого литсотрудника в милиции есть кое-какие связи. Теперь понятно, что это за связи.Вера была в вестибюле и вся ушла в какую-то книгу из моей личной библиотечки. Когда я оказался рядом, она неодобрительно сдвинула брови:– Ну и видок у тебя!– Да всю ночь не спал.– Надо было позвонить, предупредить.– Да знаю. Прости уж меня.– Не хотелось беспокоить тебя. Я имею в виду, когда вызвала тебя по биперу.– А-а! – воскликнул я, только сейчас вспомнив писк сигнализатора. После всех перипетий мне показалось, что этот вызов прозвучал с неделю назад. – Слишком много событий тут же произошло. А зачем надо было звонить-то?– Я как раз дежурила, когда операции на Воробьевых горах дали зеленый свет.– А чего же ты так долго выжидала?– Ну, сначала я не придала этому значения. А потом, когда дома ты не показался, я подумала, что ты мог пойти туда, к дельцам. Но, очевидно, было уже слишком поздно тебя предупреждать.– Вечно у меня так получается.– Ты, Николай, сам себе злейший враг.– Что ты хочешь этим сказать?– Ничего.– Ну, Вера…– Здесь не место и не время для разговоров.– Ну давай, говори же, – настаивал я, отводя ее в сторонку. – Ты же знаешь, как я не люблю, когда ты затеваешь эти игры.– Хорошо. Если ты и впрямь хочешь знать, то скажи, почему ты не можешь подыскать себе нормальную работу?– Да ты и впрямь помешалась на этом.– Большинство наших знакомых так считают.– Это не ответ, и ты хорошо знаешь, что я ненормальный человек.– Спасибо, что разделяешь мое мнение.– Вера, ты видишь меня таким, какой я на самом деле. Другим быть не могу. Всегда считал, что ты уважала меня именно за это.– Да, уважала. Хочу сказать, что уважала. Я…– Не нужны мне твои уверения.– Как и мне твои, Коля. Но не могу же я каждый раз брать тебя на поруки. Не могу постоянно оплачивать твои похождения. Я…– И не будешь, если достанешь копии тех документов, о которых я просил.Глаза у Веры вспыхнули, будто на нее что-то нашло.– Господи! – воскликнула она. – И это все, что тебя волнует? Только ради этого я и нужна тебе? Как удобный источник информации, который всегда под рукой. Как шпионка. Ну уж дудки! Я устала, и мне все надоело. Надоело довольствоваться тем, что бросят со стола. Надоело… – Она умолкла на полуслове, вспыхнув от гнева, глаза у нее засверкали, – …прислуживать тебе.– Вера, да я же…Она и слушать не стала, резко повернулась и пошла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129