– А я уже забыл.– Мне нельзя этого делать.Проплутав немного по запутанным улочкам небольшого городка, мы повернули на запад. Проехав еще километров десять, Юрий свернул на грязную проселочную дорогу, с двух сторон обсаженную деревьями, гнувшимися сейчас под напором ветра. У покрытых изморозью сосенок дорога разветвлялась. Одна, извиваясь по пригорку, вела к вместительному скотному двору и надворным постройкам, другая – к старенькой бревенчатой крестьянской избе. Видавший виды почтовый ящик около калитки был без фамилий жильцов. Мать Юрия обитала здесь с рождения целых восемьдесят шесть лет, и все почтальоны знали, чей это дом.– Коленька! – Она обняла меня, словно родного сына. Маленькая, вся в морщинах, подслеповатая, отчего все время косила глазом, она была для меня олицетворением всей России-матушки.Субботу и воскресенье топилась печка с чугунной плитой, наполняя избу неповторимыми ароматами. Юрий, как и обещал, вычистил скотный двор, вернее, конюшню. Зачем он это делал? Ведь поля не распахивались десятилетиями, и вряд ли можно было рассчитывать, что в предстоящую весну что-нибудь изменится: их распашут и будет куда вывозить навоз. Все эти дни я любовался тем, как на просторе падает снег – совсем не так, как в городе, – и писал новый очерк. Я уже вносил в готовый текст кое-какие поправки, когда Юрий вернулся из сельпо, где продавались бакалейные товары: одежда, скобяные изделия, водка и дешевые вина.– Вот и готово! – С победным видом я поставил последнюю точку, вытащил листы из каретки машинки и повернулся к Юрию. – Не хочешь ли прочесть?– Да я уж читал, – как-то загадочно ответил он с растерянным видом.– О чем ты говоришь?Он протянул мне газету. Это был вчерашний номер «Правды». В центре первой полосы красовался броский заголовок: «УБИЙСТВО РАДИ НАЖИВЫ». И автор – М.И. Древний.Я почувствовал себя так, будто меня всего выпотрошили. Потом меня охватил гнев. В очерке было все, что я говорил Шевченко и что говорил он мне, и даже более того: упоминалась информация анонимного источника, поставившего под сомнение честность Воронцова; выдвигались обвинения против аппаратчиков МВД, которые на партийные деньги приобрели для себя доходные предприятия. Автор очерка утверждал: убили Воронцова из-за того, что он раскрыл махинации аппаратчиков и принялся их шантажировать.Ясно было, как дважды два – четыре, что безымянного источника, допустившего утечку служебной информации, звали не Шевченко, а Годунов, и был он из управления по борьбе с экономическими преступлениями, и прочили его теперь в начальники следственного управления.– Очень жаль, – сказал Юрий ломающимся от волнения голосом, – но я чего-то недопонимаю.У меня хватило сил лишь на то, чтобы пожать плечами. Судя по всему, Шевченко придерживался нашей договоренности, а вот Сергей, черт бы его побрал, явно не держал обещаний. Да как он позволил этому сопливому наглецу украсть мой материал и опубликовать очерк? Почему тиснул этот заголовок? Да, Сергей говорил о себе, что он безжалостен и беспощаден, но и я никогда не обольщался…Задохнувшись от гнева, отбросив газету в сторону, я схватил телефон и набрал номер редакции «Правды».– Мне Сергея Мурашова, – буркнул я в трубку, но секретарша ответила, что его нет на месте и она не знает, когда он придет.– Что-что? Ну так передайте, когда он придет, что звонил Николай Катков и сказал, что он порядочная сволочь.Разозлившись вконец и уже ничего не соображая, я со стуком швырнул трубку. Юрий вопросительно глянул на меня.– Сергея сняли с работы.У Юрия даже усы зашевелились.– И догадайся, кто сел на его место?– Наверное, тот сопляк паршивый?Я мрачно кивнул.– И что теперь ты намерен делать?Этого я не знал. Удар был слишком неожиданным и болезненным. После того как я отмотал срок в лагерях ГУЛАГа, так глубоко и чувствительно меня еще не обижали.– Клянусь, я задушил бы его голыми руками.– Да будет тебе. – Юрий замолк, дожидаясь, когда я поостыну и буду способен прислушиваться к его словам. – Как знать, может, тот, кто охотится на тебя, теперь переключится на другую личность и тебя минует беда.В словах Юрия что-то есть. Теперь под очерком фамилия того сопляка, а не моя. И если мои убийцы захотят отомстить… Я даже улыбнулся при этой мысли.В воскресенье, ближе к вечеру, мы пустились в обратный путь. Всю дорогу молчали. Дома Юрий сразу плюхнулся в кресло перед телевизором с фирменным стаканчиком любимого мороженого. Меня же одолевала тоска, усилившаяся после вечерних «Новостей». Передача шла на фоне огромного, во весь экран, портрета Бориса Ельцина. Я слушал ведущего:«При выходе из зала, где проходила очередная бурная сессия парламента, президент Ельцин, окруженный толпой журналистов, не стал комментировать слухи о том, что правительства стран «Большой семерки» собираются отказаться от предоставления нам помощи на миллиард долларов. Он сказал также, что не читал в «Правде» очерк о скандале в Госкомимуществе, но подчеркнул необходимость пресечения отлива капитала за рубеж и значительного увеличения частных капиталовложений в экономику страны с целью ее стабилизации и дальнейшего роста».При этом во весь экран зажглись красные буквы «СКАНДАЛ», а портрет Ельцина постепенно померк.«Тем не менее начальник следственного управления Евгений Годунов провел сегодня пресс-конференцию, на которой подтвердил, что в Госкомимуществе ведется следствие. Он также воспользовался микрофоном, чтобы выразить свое недовольство действиями средств массовой информации».Я так и впился глазами в лицо человека, появившееся на экране. На вопросы журналистов отвечал тот самый неопрятный, неприятный тип, которого я видел тогда в Главном управлении милиции вместе с Древним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129