– И хорошо, что не слышали. Надеюсь, что и не услышите. Он у нас националистический психопат, расист, дожидающийся своей очереди, но не среди идеологов, а в ряду домогающихся власти… Вы помните, что произошло в Польше?– Там провалили на выборах сторонников Валенсы. Я мрачно кивнул:– Поверьте мне, приверженцы жесткого политического курса со своей линии никогда не свернут.– Да, но ведь будут и следующие выборы. И рано или поздно им дадут пинка под зад и отстранят от власти.– Может быть. Однако все это не имеет никакого отношения к качеству жизни в России, которое не просто находится на невообразимо низком уровне, но и с каждым днем все ухудшается. Безработица, инфляция, бездомные, голодные. Я уже не говорю о возрождении махрового антисемитизма.– Это напоминает Германию 30-х годов.– Удачное сравнение.– Стало быть, опасность в том, что люди свяжут свою судьбу с любым политиком, который сумеет убедить, что при нем они заживут лучшей жизнью.– Ситуация еще хуже, чем вы представляете. Опасность еще в другом: люди помнят, что при Брежневе дела шли лучше – они сами тому свидетели, – и приходят к выводу, что материальное благополучие дороже всяких свобод.– Да бросьте вы. Разве при Брежневе вы бы приехали сюда и сидели здесь, как сейчас сидите?– Разумеется, нет.– И сейчас вы можете эмигрировать куда захотите. Верно ведь?– Если бы захотел.– Будто бы вы никогда не помышляли об отъезде? Чтобы начать новую жизнь в другом месте? В Израиле, к примеру, или на Брайтон-бич…– Только об этом и мечтал!Скотто рассмеялась и пошла к себе в номер сменить полотенце на голове. А по телевизору я увидел многотысячную демонстрацию на Красной площади.Судя по фирменному знаку Си-эн-эн, это была прямая передача. Прямая ли для меня? Я находился столь далеко от Красной площади, что не ощущал себя ее участником. Все на экране пронеслось так быстро, что я не успел даже понять, что увидел. В какой-то момент меня охватило желание ринуться в ближайший аэропорт и рвануть в Москву. Но вместо этого я решил позвонить Юрию. Мне нужно было самому прикоснуться к событиям и услышать его бодрый, успокаивающий голос. Я воспользовался укрепленной на аппарате инструкцией и набрал номер его домашнего телефона в Москве. Уже через считанные секунды телефон характерно звякнул, и там, на другом конце провода, дома у Юры раздались звонки. Но к телефону никто не подходил.– Что, не отвечают? – встревожилась вернувшаяся Скотто.Я мрачно кивнул и положил трубку.– Разница во времени с Москвой восемь часов, верно? – уточнил я.Она посмотрела на часы и согласно кивнула.– Сейчас в Москве два часа ночи.– Ничего не понимаю. На него это не похоже. Ночью Юрий всегда бывает дома.– А может, он на этой демонстрации?– Юрий-то? Сомневаюсь.– Его не интересуют реформы?– Еще как интересуют, он по самое горло занят ими. Из ученых вообще получались самые крутые диссиденты.– Почему же из них?– Потому что они ищут правду…– Может, он и пошел ее отыскивать?– …и не терпят всякую пропагандистскую дребедень. Юрий – экономист, тихоня по натуре, на рожон не лезет, держится в тени. По субботам ездит проведать мать-старушку.Она понимающе улыбнулась и предложила:– Пойдемте поужинаем где-нибудь, а когда вернемся, вы перезвоните ему…В это время в номере Скотто затрещал телефон, и, не договорив, она заторопилась к себе в номер.Я сидел, по-прежнему тупо уставившись на экран телевизора, рыская глазами по толпе, надеясь увидеть знакомое лицо Юрия и втайне надеясь на то, что вдруг посчастливится и мелькнет в толпе Вера.С трудом я осознал, что еще недели не прошло, как я вылетел из Москвы. Казалось, было это давным-давно. Стало мне как-то тоскливо и неуютно. Я подошел к окну. В темноте, вдали за заливом, таинственно мерцали огоньки.– Джо звонил, – бросила с порога Скотто, отвлекая меня от созерцания огоньков. – Он прилетает сюда завтра.– Плохо это или: хорошо?– Как сказать? Он поговорил кое с кем из госдепартамента. Прежде всего там сказали, что «Туристика интернасиональ» – это американская компания. Ей выдано специальное разрешение на сотрудничество с правительством Кубы, чтобы вновь возродить на острове туризм и игорный бизнес.– Теперь понятно, почему Дженнифер не смогла получить основные данные на компанию.– Зато она получила нечто большее. Оказывается, «Туристика интернасиональ» – дочерняя компания «Травис энтерпрайсиз».– «Травис», говорите? Да это же холдинговая компания Рабиноу!– Да, – подтвердила Скотто, и глаза ее вспыхнули. – Теперь к своей холдинговой компании он может прибавить ТИ и назвать ее «Травести».Я не мог удержаться от смеха, ведь английский глагол «травести» по-русски означает изменять внешность, передразнивать.– Переговорив с Джо, я немного поболтала с вашей приятельницей Дженнифер из оперативного центра. Угадайте-ка, где самолет Рабиноу охлаждает свои турбины с начала этой недели?– Наверное, в международном аэропорту Майами. Скотто энергично кивнула.– Но работает-то он тут, наверняка не в своей конторе.– Сдается мне, сейчас самое время отправиться к мистеру Рабиновичу и лично с ним познакомиться.Улыбку, которая появилась на ее лице, можно было бы назвать коварной. 31 Солнце щедро заливает лучами мой номер в гостинице. Безупречно одетый, решительно настроенный темнокожий диктор в роговых очках смотрит прямо на меня с экрана телевизора и замогильным голосом вещает о российских новостях. Ничего хорошего.На этот раз по телевизионному экрану вместо механического кролика, рекламирующего батарейки, из дренажной канавы выползает здоровенный таракан и грозится сожрать и уничтожить все, что попадется на глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129