24).
С точки зрения археологии смысла интерес представляет и
корневая основа имени Медуса. Слово "мед" в смысле сладкого
яства, вырабатываемого пчелами из нектара, одинаково звучит во
многих индоевропейских языках. Более того, близкие в звуковом
отношении слова, означающие "мед", обнаруживаются в
финно-угорских, китайском и японском языках. Возможно,
допустимо говорить о тотемическом значении "меда" или "пчелы"
для какой-либо доиндоевропейской этнической общности. (Что
касается названий "металл", "медь", всего спектра понятий,
связанных со словами "медицина", "медиум", "медитация",
"метеорология", "метод" и т.п., имен Медея и Мидас, народа
мидян и страны Мидии, а также Митании, то все они взаимосвязаны
с общей древней корневой основой "мед".) Таким образом, в
словосочетании Горгона Медуса проступают четыре русских корня:
"гор", "гон", "мед", "ус" ("уз"). Два из них наводят на
воспоминания о Хозяйке Медной горы, а горная сущность горгоны
приводит к возможному прочтению (или интерпретации): Горыня,
Горынишна, хотя индоевропейская семантика корневой основы "гор"
("гар") многозначна, да и в русском языке образуется целый
букет смыслов: "гореть", "горе", "горький", "гордый", "горло",
"город", "горб" и т.д.
Память о Горгоне Медусе у народов, во все времена
населявших территорию России, не прерывалась никогда. Змееногая
Богиня-Дева, которая вместе с Гераклом считалась греками
прародительницей скифского племени, не что иное, как
трансформированный образ Медусы. Лучшее доказательство тому не
вольное переложение мифов в Геродотовой "Истории", а подлинные
изображения, найденные при раскопках курганов (рис. 25).
Похожие лики змееногих дев в виде традиционных русских Сиринов
встречались до недавнего времени также на фронтонах и
наличниках северных крестьянских изб. Одно из таких резных
изображений украшает отдел народного искусства Государственного
Русского музея (Санкт-Петербург).
В русской культуре сохранилось и другое изображение
Медусы: в лубковой живопи-си XVIII века она предстает как
Мелуза (Мелузина) - дословно "мелкая" (см. Словарь В. Даля):
вокализация слова с заменой согласных звуков произведена по
типу народного переосмысления иноязычного слова "микроскоп" и
превращения его в русских говорах в "мелкоскоп". Однозначно
связанная в народном миросозерцании с морем, русская
Медуса-Мелуза обратилась в сказочную рыбу, не потеряв, однако,
ни человеческих, ни чудовищных черт: на лубочных картинках она
изображалась в виде царственной девы с короной на голове, а
вместо змеевидных волос у нее ноги и хвост, обращенные в змей
(рис. 26). Ничего рыбьего в самом образе русской Мелузы-Медусы
практически нет - рыбы ее просто окружают, свидетельствуя о
морской среде. Похоже, что русская изобразительная версия
гораздо ближе к тому исходному доэллинскому архетипу прекрасной
Морской царевны, которая в процессе Олимпийского религиозного
переворота была превращена в чудо-юдо. Память о древней
эллинско-славянской Медусе сохранилась и в средневековых
легендах о Деве Горгонии. Согласно славянским преданиям, она
знала язык всех животных. В дальнейшем в апокрифических
рукописях женский образ Горгоны превратился в "зверя Горгония":
его функции во многом остались прежними: он охраняет вход в рай
(то есть, другими словами, является стражем прохода к Островам
Блаженных).
В несколько другом обличии и с иными функциями предстает
Медуса в знаменитых древнерусских амулетах-"змеевиках".
Магический характер головы Медусы, изображенной в расходящихся
от нее во все стороны змеях, не вызывает никакого сомнения, его
защитительно-оберегательное предназначение такое же, как и на
щите Афины-Паллады или эгиде Зевса. (Сохранившаяся по сей день
культурологическая идиома "под эгидой" по существу своего
изначального смысла означает "под защитой Горгоны Медусы".)
Знаменательно и то, что тайный эзотерический смысл доэллинских
и гиперборейских верований дожил на русских амулетах чуть не до
наших дней: точная датировка даже позднейших находок является
крайне затруднительной. В христианскую эпоху неискоренимая вера
в магическую силу и действенность лика Медусы компенсировалась
тем, что на обратной стороне медальона с ее изображением
помещались рельефы христианских святых - Богоматери,
Михаила-Архангела, Козьмы и Демьяна и др. (рис.27).
До сих пор не дано сколь-нибудь удовлетворительного
объяснения происхождению и назначению русских "змеевиков".
Современному читателю о них практически ничего не известно: в
последние полвека - за малым исключением - публикуется
репродукция одного и того же медальона, правда, самого
известного - принадлежавшего когда-то Великому князю Владимиру
Мономаху, потерянного им на охоте и найденного случайно лишь в
прошлом веке (рис. 27-а). На самом деле "змеевиков" (в том
числе и византийского происхождения) известно, описано и
опубликовано множество44. И с каждого из них на нас смотрит
магический взгляд Девы-охранительницы Горгоны Медусы,
представляющей собой табуированный тотем.
Образ Лебединой девы Горгоны Медусы раскрывает наиболее
типичные черты тотемной символики - наследия почти что
недосягаемых глубин человеческой предыстории, сохранившегося по
сей день в соответствии с неписаными законами передачи традиций
и верований от поколения к поколению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175