..
— Вудруфт?
— Может быть. Папа сказал, что он должен был бы получить должность этого Вуд-как-там-его, если бы пошел прямо в управление вместо того, чтобы терять время морским летчиком. Я встретила его и его жену однажды вечером, когда они пришли развлечь маму и папу игрой в бридж. Маму поддерживали подушки... Она всегда пользовалась туалетной водой с запахом сирени, даже в последние дни жизни, когда я вспоминаю ее, мне вспоминается этот запах...
Официант, направившийся к ним, увидел лицо Фонг и удалился.
— Она была самой лучшей женщиной на свете, — с болью в голосе сказала Фонг. — Она бросила свою карьеру, отдала все свои силы тому, чтобы воспитывать меня, любить меня, заставить почувствовать, что я ее родная дочь. Все лучшее, что во мне есть, вышло из ее сердца, — прошептала Фонг. — И папиного. Может, уйдем отсюда? — спросила она.
На автомобильной стоянке Джон спросил:
— Почему бы тебе не остановиться у Вудруфтов или соседей?
— У тех, кто знал меня, вряд ли остались глубокие воспоминания. Возможно, они даже не узнают меня. Не забывай, черт возьми, что все мы для вас выглядим одинаково.
— Дай миру небольшой шанс.
Фонг бросила на него быстрый взгляд:
— Извини. Почему-то, вернувшись домой, вспоминаешь старые обиды.
Дорога к дому Фрэнка заняла десять минут, прошедших в полном молчании.
— Слушай, — сказал он, когда они остановились перед домом. — Существует формальная сторона. Люди из управления, для которых главное — бумажки, захотят поговорить с тобой. Полиция. Кто-нибудь еще. Позволь мне управиться с ними. Позвони мне, если они неожиданно объявятся или позвонят, и ничего не говори им и ничего не предпринимай, пока я не появлюсь.
Она пожала плечами:
— Ладно.
— И... э-э... если позвонят репортеры...
— Я журналист, — сказала она. — В некотором роде. Помнишь?
— Нет, ты поэт.
— И ФЛ, — сказала она. — Позволь мне поделиться с тобой секретом.
Он затаил дыхание.
— Я не люблю репортеров.
Он улыбнулся. Она нет.
— Я любила его, — прошептала она. — Всегда, даже когда утверждала противоположное.
— Он был резким человеком, и он это знал.
Она покачала головой:
— Это так нереально! Мы здесь. Я. Ты. Обычный вечер середины недели, чувствуешь, что... Но неожиданно все переворачивается вверх дном. Становится не таким. Электрическим и... пустым.
— Исчезло чувство равновесия.
— Да.
— Я, должно быть, выгляжу черт знает как.
Она потупила взгляд, провела пальцами по волосам.
— Вовсе нет.
Улыбка, которую она не смогла удержать, прилив чувств, когда она осознала свой жест.
— Тебе не следовало пить так много.
— Я чувствую себя отлично.
— Джон Лэнг. Хм!
Он не стал давать ей какую-нибудь бумажку со своим адресом и телефоном, которую она могла бы выбросить с прочим мусором из кармана.
— Если я тебе понадоблюсь, — сказал он, — мой телефон и адрес в справочнике. Я живу недалеко отсюда.
— Ключи, — бросила она.
— Что?
— У тебя есть ключи от нашего дома. Могу я забрать их?
Было прохладно, и его, несмотря на куртку и свитер, пробирала дрожь. На ней был черный плащ, подпоясанный и застегнутый, воротник поднят. Уличные фонари отражались в ее темных глазах.
— Конечно, — сказал он, передавая ей позвякивающую связку ключей.
Пожелав спокойной ночи, она вошла в дом и заперла дверь.
Дубликаты ключей от дома оттягивали карман рубашки у сердца Джона.
Глава 14
Похороны — это состояние хрупкого равновесия между вчерашним и завтрашним, короткая передышка, которая должна помочь живущим приспособиться к изменившейся жизни.
Скорбящие собрались на пригородном кладбище федерального округа Колумбия под пасмурным серым небом холодного мартовского четверга. Церемония погребения состоялась в десять часов утра. Фрэнк был похоронен рядом со своей женой.
«Мы спешим покинуть свой дом для того, чтобы умереть», — подумал Джон.
Многие лица были знакомы ему по Лэнгли. Некоторым было далеко за шестьдесят; в их глазах отражалась череда гробов, за которыми им пришлось пройти за долгие годы службы в управлении.
Пришла вся аристократия управления включая директора.
Рядом с директором стояли Роджер Аллен и его хорошенькая жена. Другие принцы толпились возле этого королевского ядра. Крупные бароны старались пробраться как можно ближе к короне. Харлан Гласс держал под руку худощавую женщину.
Его жена? Торчащий подбородок. Отсутствующий взгляд.
Ричард Вудруфт отсутствовал. Джон приметил в толпе его красавицу жену Кэти.
Глава службы безопасности Джордж Корн прохаживался вокруг, отдавая указания охране. В стороне от толпы окружной детектив по расследованию убийств Тэйлор Гринэ и его долговязый белый напарник дожидались окончания церемонии.
Пришла дюжина служащих из сенатского Комитета по делам разведки. На Эмме Норе было темно-синее пальто и шляпка с вуалью в стиле двадцатых годов. Они с Джоном обменялись церемонными поклонами.
Фонг Мэтьюс стояла рядом с могилой, ее коротко стриженная голова была непокрыта, черный плащ затянут поясом.
Сказать надгробную речь выпало Мигелю Зеллу, главе представительства при конгрессе. Зелл прочитал «Дом — это охотник» — стихи Роберта Льюиса Стивенсона, добавив, что это стихотворение было всегда одним из самых любимых Фрэнком.
Взгляды Гласса и Джона встретились. Кивок стоявшего с каменным лицом Джона был столь же неуловим, как и ответный Гласса.
— Аминь, — закончил Зелл, хотя прочел вовсе не молитву.
Все начали расходиться. Чьи-то руки сочувственно похлопывали Джона по спине. Голоса бормотали соболезнования. Толпа повлекла его к автостоянке. Пытаясь выбраться из людского потока, он повернулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108