— Не думай об этом, — сказал Джон. — Это моя работа.
— Где ты делал свою работу? Я имею в виду настоящую работу, а не игры в здании конгресса.
— Твой отец когда-нибудь рассказывал тебе про меня?
— Папа никогда бы не стал много рассказывать мне про тебя.
— Почему?
— Он никогда не хотел, чтобы я общалась с людьми, подобными ему.
— Наверное, он был прав, — сказал Джон.
— Ты сказал это как простой человек? Или как шпион?
Спроси:
— Могу я почитать другие твои стихи?
— Нет, — отрезала она. — Вам случалось вместе выполнять задания?
— Никогда. Я всегда работал соло. Глубокая конспирация.
Расскажи ей: регионы, в которые тебя забрасывали, не долго будут оставаться секретными, и кроме того, эта война закончилась.
— Во времена «холодной войны» моим первым заданием был Пакистан. ЦРУ организовало канал между Китаем и Афганистаном через территорию Пакистана. У нас были секретные соглашения с коммунистическим Китаем: помогать им продавать оружие повстанцам, сражавшимся с марионеточным правительством Афганистана, которое поддерживали Советы.
Я был глубоко законспирированным наблюдателем за всем и всеми. Изображал из себя этакого бездельника с рюкзаком за плечами. Покуривал травку. Ловил кайф. Выглядел как опустившийся бомж, придурок-янки, а не шпион.
— Ты затягивался?
— Никогда.
Она рассмеялась, стараясь сдержать свой смех.
— Я не должна смеяться. Только не сейчас.
— Именно сейчас, — сказал он.
— Я попытаюсь поверить твоим словам. — Она покачала головой. — Управлению, должно быть, нравилось, что ты куришь травку.
— ЦРУ заняло в этом вопросе такую же позицию, как и полиция по отношению к своим парням, тайно внедряющимся к наркоманам. Так что не стоит нас этим попрекать, мы вовсе не стремимся к этому и не получаем на это специальную санкцию, однако конспирация вынуждает. Главное, не переусердствовать и не втянуться. Они очень внимательны во время обследования на детекторе лжи и специально заостряют внимание на употреблении наркотиков.
— Какие, должно быть, были славные денечки.
— По большому счету это была пустая трата времени.
— Курение наркотиков?
— Ловля на наживку. Наркотики... — Он пожал плечами. — Можешь смеяться, но у меня было достаточно тяжелых моментов с незатуманенной реальностью. К тому же это вредно для легких. Самое трудное было не угодить в ловушку к каким-нибудь жуликам-контрабандистам.
— А что было потом, мистер Чистюля?
— Изображал студента, занимающегося в Гонконгском университете. Каллиграфия, китайская литература, Па-ква и Синг-и.
Он принялся подробно описывать свое пребывание в Гонконгском университете, борясь с желанием забыть, что она внимательно слушает, и целиком погрузиться в глубины своего я, к своим корням И Цинь.
— Затем был Бангкок, работал для настоящей компании, занимавшейся переработкой металлолома. У этого города бизнес в крови. Одновременно держал под пристальным наблюдением Камбоджу.
— Вьетнам? — спросила она.
— Он не был среди моих первоочередных целей. Опять вернулся в Гонконг. Сначала работал по импорту — экспорту, потом притворялся очередным бездельником — художником-баталистом. Таких там тьма-тьмущая. Логичное прикрытие.
Он осушил остатки бурбона.
— Покинул Гонконг в восемьдесят девятом. Пришло время взять тайм-аут.
— Почему?
— Я не могу ответить на этот вопрос, — сказал он ей.
Она подождала. Спокойно. Вполне спокойно.
— Не могу, — помолчав, повторил он. — После этого... Буря в пустыне. С моей подготовкой «зеленого берета» я был прикомандирован управлением к специальным оперативным частям в Саудовской Аравии: рок-н-ролл против Ирака. А потом меня перевели работать с твоим отцом. Мне нравилось с ним работать. Он многому меня научил. Хорошо относился ко мне. Вообще был хорошим человеком.
Она смотрела в сторону.
Джон сказал:
— Я до сих пор не свыкся с мыслью, что он мертв.
— Вижу, — сказала она. — Спасибо тебе за то, что привел меня сюда. Я не была голодна, но... И спасибо за помощь с похоронами. И за все остальное.
— Это то, что я должен был сделать.
— Обязанность, да?
— Это не связано с работой.
— Который час? — спросила она.
Новые часы, которые Джон купил по дороге к дому ее отца, имели как стрелки, так и цифровой циферблат.
— Шесть семнадцать.
— Четверть шестого в Чикаго, — сказала она. — Я, должно быть, еще сидела бы сейчас на работе, размышляя, где бы пообедать.
— Где ты остановилась? — поинтересовался Джон.
— Дома. Где же еще?
— Одна?
— Конечно. — Она нахмурилась. — Пропавшие фотографии... Что это все-таки значит?.. Ты думаешь, мне там будет угрожать опасность?
— Нет.
— Скорее всего так оно и есть: они уже обыскали там все. Нет причины возвращаться.
— Я просто беспокоюсь за тебя.
— Не стоит. Даже папа понял, что в этом нет необходимости.
— У тебя есть здесь друзья?
— Тебя считать?
— Конечно.
Она посмотрела на него.
— Тогда один есть, — сказала она.
— Друзья семьи? Люди, с которыми работал твой отец? Кто-нибудь, кому можешь доверять?
— Из-за моей чертовой юности, маминого рака и папиной карьеры секретного агента мы мало общались с окружающими. Всякий раз, когда появлялись люди с его работы, я уходила. Я сдерживала желание спросить у них, не они ли сажали моих родственников во время программы «Феникс».
Программа «Феникс» — разработанный в недрах ЦРУ проект, который привел к казни сорока тысяч девятисот девяноста четырех вьетнамцев — «врагов в штатском» — во время самой продолжительной из войн, которые вела Америка.
— Я запомнила одного типа, — сказала она. — Его звали Вудман или Вудвард или.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108