— Ш-ш-ш-ш, — сказал Джон. — Не ори. Не надо криков.
— Он мертв, он мертв, он...
— Да, — сказал Джон. — Да.
Опухший от притока крови труп качнулся еще пару раз и замер. Висит. Белая рубашка заправлена в брюки. Одна нога неуклюже откинута, как верхняя черточка у буквы "К".
Джон снял пистолет с предохранителя, взвел курок.
Рок-н-ролл.
Сказал:
— Оставайся...
— Да пошел ты! — прошептала Фонг.
Она пошла за ним, чтобы не оставаться одной.
Медленно ступая по ступенькам.
Это лицо. Пурпурно-кровавая кожа. Выпученные, раскрытые глаза.
Мартин Синклер. Дипломат, сотрудник государственного департамента США. Тридцати с небольшим лет. Муж. Отец. Труп.
Ни капли крови на ковре. Никаких ран на белой рубашке — ни на груди, ни на спине.
Спокойно вверх по ступенькам, вдвоем, спины прижаты к стене, лица совсем рядом с этими руками.
Посмотри вверх: толстые резные деревянные перекладины, ограждающие широкий коридор световой шахты.
Левая нога Мартина Синклера застряла между двумя этими перекладинами над лестницей, ведущей на первый этаж. Нога попала в капкан, и он опрокинулся вниз головой.
Декоративный настенный светильник свисал со стены над его телом. Лампочки в нем не было.
— Все в порядке. — Джон поставил пистолет на предохранитель и сунул его за пояс. — Он уже давно мертв. Мы здесь одни. Все в порядке. И мы в безопасности.
— По-моему, мы как раз в опасности, — прошептала Фонг.
Ее рука, которую он держал в своей, дрожала. Они поднялись на второй этаж. Недалеко оттого места, где нога Синклера застряла между двумя балясинами, лежала коробка с лампочками. Коридор делал поворот над ступеньками, идущими на первый этаж, перила тоже загибались под прямым углом. Джон увидел темное пятно на перилах в том месте, где застряла нога Синклера.
Тошнота подступила к горлу Джона.
Черт тебя подери! Ты должен был рассказать мне, когда была возможность! Не исключено, что я смог бы...
Теперь поздно. Чертовски поздно. Не моя... Его вина, это его вина.
Тот, кто охотился на Фрэнка, всегда идет на шаг впереди меня. Наблюдает и смеется надо мной.
Фонг пыталась задать вопрос, но, похоже, не могла найти слов.
— Что... Что?
— Вот как копы запротоколируют это дело, — сказал Джон. — Однажды Мартин Синклер решил заменить лампочку.
— А где старая...
— Не важно, он — новый наниматель, может быть, там никогда и не было лампочки, может быть, он уже выбросил ее в мусор. «Может быть» — этого достаточно для перегруженных работой колов. Для них Синклер просто неосторожный человек. Встал на перила. Потянулся. Потерял равновесие, упал, нога попала между перекладинами, ударился головой... — Он помолчал. — Всего лишь еще один мертвый человек.
— Но со всем...
— Для местных копов здесь нет «всего», связанного с этим.
— Как же было на самом деле? — спросила она, продолжая сомневаться.
— Некто пробрался в дом. Устроил засаду на Синклера. Удар в висок. Удушил его, если еще была необходимость. Ударил Синклера головой о перила, перекинул через них и подвесил, вставив ступню в...
— Никто не мог рассчитать...
— А он и не рассчитывал ничего. Кроме того, что совершит убийство. Сымпровизировал. Гений...
— Гений?
— Этому нельзя научить. Убить может кто угодно, но, чтобы на ходу придумать подобную сцену, нужен талант. Это как джаз. Хладнокровно, быстро, и никаких следов.
— Как и моего отца, — сказала Фонг.
— Да.
— Тот же парень?
— Те же парни, — поправил Джон. — Кто бы ни придумал это все, он, я уверен, воспользовался услугами профессионального убийцы, мокрушника. Блестящего убийцы.
— Ничего себе эпитет.
Фонг отвернулась от тела. Она заглянула в открытую дверь спальни.
— Не беспокойся, — сказал Джон. — Во всем этом нет ничего, кроме лжи. Если не... — Джон сбежал вниз по лестнице.
Фонг торопливо последовала за ним, зная...
Необходимо посмотреть на это, она знала, что должна... посмотреть на это. Следить за тем, чтобы... не прикоснуться к этому.
Запах: Патока. Кислая капуста и ветчина.
Джон стоял перед входной дверью спиной к трупу, сжимая в руке конверт. Написанный от руки коннектикутский обратный адрес, под адресом стояло «С. Синклер».
— Его мать? — предположила Фонг.
— Или жена, — сказал Джон.
— Ты не должен...
— Я полагаю, оно пришло уже после... — Джон разорвал конверт.
— "Дорогой Мартин, — прочитал он. — У нас все хорошо... Джейн все время вспоминает папу... Погода у нас..." У ее матери все хорошо, его мать... «Не понимаю, почему ты сказал, что мы по-прежнему должны оставаться здесь. Дом — это звучит прекрасно, и это хорошо, если...» Так, пропустим это. Погоди, вот: «Я знаю, ты уходишь от ответа, когда я завожу об этом разговор по телефону, но я больше не могу это выносить. Что-то не так. Я знаю это. Пожалуйста, скажи мне. Я боюсь умереть. Я не знаю, что хуже: продолжать оставаться в неведении или все узнать. Я люблю тебя, но я даже не знаю, как это сказать: в этом замешана другая женщина? Кто-нибудь еще, кто может заставить тебя оставить нас? Я знаю, у меня до сих пор лишний вес после рождения ребенка, но ты ведь говорил, что это не имеет значения. Мы не занимались любовью уже шесть месяцев, и это дает мне основание думать, что...»
— Остановись! — воскликнула Фонг. — Оставь его в покое! Оставь их в покое!
— Теперь это уже не зависит от нас, — ответил Джон.
Фонг отвернулась от него, увидела свисающий труп, «рассматривающий» гостиную. Сделала шаг, другой, но остановилась, прислушиваясь.
— "Я знаю, ты сильно устаешь на работе, — читал Джон, — даже после Египта, но это не может быть причиной. Когда я смогу приехать, когда мы с Джейн вернемся, чтобы вся наша семья опять была вместе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108