белую блузку, черный жилет. Как только Джон подошел к кассе, она погасила свет в своей будке. Бросила из-за пуленепробиваемого стекла: «Мы закрыты», — взяла гроссбух с билетами, ящик с деньгами и ретировалась, подальше от вздохов одинокого мужчины на тротуаре, которому не удалось посмотреть фильм.
На стоянке перед круглосуточным супермаркетом восьмью кварталами к югу стояло десятка два автомобилей.
Пустые, кажется, все они пустые. Джон поставил машину поближе к витринам супермаркета. Автоматические двери бесшумно раздвинулись, когда он ступил на резиновый коврик перед ними. В магазине пахло клубникой, холодным кафелем и нашатырем. Уборщик драил загроможденные тележками проходы. Динамики над головой потрескивали вялой инструментальной версией «Человека-тамбурина». Две кассирши болтали между собой. Охранник теребил пальцами полицейскую дубинку, болтавшуюся у него на ремне. Джон купил пачку резинки «Даблминт» и направился к выходу. Седан въехал в ряд позади машины Джона. Дверь водителя открылась. Из машины на тротуар вышла женщина...
Крашеная блондинка, уставшая после дня, проведенного в офисе, острым глазом заметила здоровенного, одетого в неряшливый костюм мужчину, наблюдающего за ней и слоняющегося без дела возле машины, оставленной в неудобном месте. Она села обратно в машину, опустила кнопки дверных замков и вновь запустила двигатель, не отрывая взгляда от парня, которому могла принадлежать машина, стоящая рядом.
Джон забрался в «тойоту», выехал со стоянки.
Проехав пять кварталов на север от кинотеатра, Джон остановился на стоянке между рестораном быстрого питания и небольшой закусочной. Он припарковался напротив кирпичной стены букинистического магазина, в дальнем углу стоянки, в тени мусоровозов. На кирпичной стене перед его машиной синей краской было написано: «ПОП-МАСТЕР».
Ресторан быстрого питания был закрыт, внутри темно.
Холодно. Джон дрожал. Он поспешил, огибая ресторан, к закусочной. Когда он толкнул дверь закусочной, человек за кассовым аппаратом поднял руку:
— No es открыто.
Джон вошел в тускло освещенное помещение.
— Мне всего лишь чашку кофе, — сказал он. — И я сразу уйду.
— Мы закрыты. Кофе нет.
Положил десятидолларовую банкноту на стойку перед кассой.
— Сдачи не надо.
Мужчина за стойкой бросил на него настороженный взгляд, облизнул губы.
Продолжай смотреть ему в глаза, не позволяй вытурить тебя.
— Si, о'кей. Одна чашка кофе, никаких «повторить», затем ты уходишь.
Официант взял десятидолларовую бумажку одной рукой, указал другой на столики. Кассовый аппарат не пискнул, записывая произведенную оплату.
Обернуться и... За столиком, уставленным грязными тарелками, подозрительно разглядывая мятый костюм Джона, сидели двое городских полицейских; коричневая форма, кожаный пояс с пистолетом в кобуре.
Настоящие ли это полицейские.
Форма копа — отличный камуфляж для мокрушника.
Пройти медленно и осторожно к стойке. Продемонстрируй им легкую боязнь: они копы, они всем внушают страх. Но не переусердствуй, не мистер Слишком Хороший Парень и не мистер Слишком Дерзкий Парень. Будь всего лишь парнем, зашедшим выпить чашечку кофе.
Джон расположился лицом к входным дверям, запертым официантом. За спиной у него были окна, выходящие на задний двор, и копы с пятнадцатизарядными девятимиллиметровыми «пушками».
— Рамон, мы посидим у тебя еще немного, — сказал один из полицейских.
— Отлично! — Рамон засуетился за стойкой. — Можете оставаться сколько пожелаете. Я принесу вам пирог. Вишневый пирог.
Рамон поставил большой пластмассовый стакан черного кофе перед Джоном, капнул сливок.
— Пей быстрее, — сказал он. — Полиция ждет.
— Ладно, ладно.
Даже со сливками кофе отдавал горечью. Джон поставил недопитый стакан на стойку. Драматически вздохнул. Встал, повернулся. Рамон вертелся возле полицейских и их тарелок с вишневым пирогом.
Бросил четвертак на стойку. Его звон должен был снять ненужные вопросы. Заторопился к своей машине.
Пройди круг. Не выдай себя. Не попадись.
Холодная ночь. Не мешало бы надеть теплую куртку, не мешало бы переодеться.
Мысленно он улыбнулся: нашел о чем горевать, одежда...
Ночь заполняла автостоянку, холодная темнота, которую не в силах рассеять одинокий фонарь, висящий высоко над дорогой.
Перед рестораном стояло несколько пустых машин. Кому они принадлежали? Швейцарам, работающим в ближайших высотках?
Никто не прятался между мусоровозом и кирпичной стеной, где его ждала «тойота».
Заглянув в окна машины, он убедился, что никто не притаился на заднем сиденье.
«Теперь на очереди остановка метро в миле к югу, — подумал он, отпирая машину, — даже если эскалаторы отключены, пустые поезда...»
Щелчок взводимого курка пистолета.
Замер. В правой руке ключи зажигания, левая — в кармане, не самая удобная для отражения нападения поза...
— Я один, — сказал он в ночь.
Мягкий звук подошв на тротуаре. Шаги смолкли.
Тишина.
— Все нормально, Фонг, — сказал он. — Могу я повернуться?
Она стояла между кирпичной стеной и мусоровозом, она была там, скрывалась за мусоровозом. Ледяной ветер пронизывал костюм Джона насквозь, трепал черные волосы Фонг. Черный плащ скрывал ее миниатюрные формы. В полумраке блестели ее глаза.
Она двумя руками сжимала пистолет, направленный прямо Джону в сердце.
— Как ты догадался, что это я?
— Ты взводила курок, профессионал сделал бы это заранее.
— Ты один?
— Разве не видишь?
— Я пряталась на пожарной лестнице, напротив кинотеатра. Когда ты отъехал, хвоста не было. Я примчалась сюда. Подождала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108