..
— Нас, — поправила она.
— На континуум. Если бы я знал, какое у всего этого настоящее имя, начало...
— Или конец.
— Тогда, возможно, мы бы узнали все, что нам необходимо, зная что...
— Зная кто.
— Да. Кто.
Он лег на бок так, что теперь они лежали лицом к лицу.
— Я чувствую, что ответ на этот вопрос где-то рядом, — сказал он. — Передо мной. Что-то простое, но я не в состоянии найти ключ, ведущий к разгадке. Есть что-то такое, что я еще не узнал. Как я могу ощутить это, если я выбит из седла...
— Так же, как и я, — сказала она.
— Сожалею.
— Да ладно.
Плавая в ее аромате. Несясь вдаль.
— Могу я сказать тебе, что ты прекрасна, и можешь ты услышать меня, когда я скажу это?
— Да, — прошептала она.
— Ты прекрасна, Фонг Мэтьюс.
Она улыбнулась.
Нежно поцеловал ее.
Она вернула ему поцелуй.
— Это, может быть, все, что у нас есть, — сказала она.
— Нет, если мы не умрем завтра.
— Не говори мне сейчас о смерти. Или о завтрашнем дне.
Она нежно провела пальцами по щетине на его щеках. Поцеловала его. Нежно, медленно.
Поцеловала его. Он провел ладонью по ее спине. Она прильнула к нему, ее руки обхватили его шею. Ее бедра двинулись вверх вдоль его ног, и его руки ласкали ее грудь, и теперь ее соски были набухшие, и она застонала, когда они поцеловались. Вниз к ее шее, попробовать на вкус ее груди. Он чувствует, что на этот раз внутри она влажная, и ее бедра раскрылись от его прикосновения, пальцы впились ему в спину, и она шептала «Джон», и он вошел глубоко в ее влажное лоно.
Ее колени поднялись, ее обнаженные ноги сжимали его бедра, качаясь взад-вперед вместе с ним. Она была не в силах сдержать страстных стонов.
Смотреть на нее, целовать ее, их глаза открыты, они задыхаются,
не может целовать, не может остановиться, не может
ее колени уперлись в его грудь
ее глаза открыты, посмотрела на него, ее черные волосы, разметавшиеся вокруг лица на белой простыне
ее голова металась на подушке, она задыхалась, глаза широко раскрыты
не могу остановиться
Фонг, стонущая и пылающая страстью, и он двигался, утратив контроль.
Позже, без слов, они выключили свет.
Темнота убаюкивала их.
Проснулся, обливаясь потом.
Сердце колотится. Темнота, сплошная темнота.
Сон:
Быстро растущий шар взорвавшегося огня, с ревом несущегося прямо на...
Сон. Просто сон. Лишь... Фонг, разметавшаяся на кровати рядом с ним.
Звук металла, царапающего по дереву. Щелчок.
— Джон! — прошептала она.
Его часы показывали 5:43 утра. Никаких звуков или шагов в застланном ковром коридоре. Ни одного звука с улицы не просачивалось сквозь закрытые занавески.
Он проспал не больше трех часов...
Джон выбрался из-под покрывала и поспешил в ванную, включил там свет.
Он вздрогнул от белой вспышки.
— В душ, — сказал он Фонг. — И одевайся скорее. Надень юбку, костюм, что-нибудь деловое.
Он возился в ванной, когда она подошла к нему с пистолетом в руке.
Спросила:
— Куда это ты собираешься?
Глава 40
Холодная утренняя заря. Алые блики ослепительным блеском отражались от лобового стекла и хромированных деталей машины.
За рулем сидел Джон. Машина, взятая Фонг напрокат, стояла во дворе мотеля. За стоянку было заплачено за день вперед тому самому видавшему виды клерку.
— Что, если мы не успеем туда первыми? — спросила Фонг.
— Тогда нам останется только проклинать свою нерасторопность.
Чтобы как-то сгладить впечатление от своих последних слов, он перегнулся через сиденье и пожал ей руку.
Пистолет оттягивал карман ее плаща.
Среда. Утро. Джон и Фонг на забитой в часы пик восьмиполосной кольцевой дороге, окружающей Вашингтон. Дорога, которая в другое время могла бы занять каких-то сорок минут, превратилась в полуторачасовую одиссею по стальной реке.
Разрезая поперек солнечный путь, свернули на скоростное шоссе, ведущее на север.
Официальной географии столицы не соответствовало никакой границы. Но попавший в ее пределы неизбежно заражался такими паразитами цивилизации, как деньги, власть, слава, заманивавшими в ловушку Вашингтона все новые и новые жертвы. Впрочем, так же, как Нью-Йорк или Голливуд.
И свет за пределами кольцевой был другим.
Балтимор.
Сюрреалистические очертания города: сияющие горы небоскребов из стекла и стали, громоздящиеся над бурлящими реками торговли и тяжелой работы. Кварталы домов с плоскими фасадами, алтарь Элвису в одном из окон. Заправочная станция, на которой пожилой мужчина указал им дорогу.
Ни одного национального памятника в поле зрения. Улицы американской мечты. Деревья. Заборы из штакетника. Обычные дома для обычных людей.
Перевернутый трехколесный велосипед на лужайке перед белым деревянным домом. Потрепанный микроавтобус и детройтский динозавр на подъездной дорожке. Никакого ответа на звонок в дверь.
И на стук в дверь черного хода. Никаких признаков жизни по ту сторону окон, занавески которых выдуло сквозняком наружу.
Сосед сказал, что это тот самый дом, который им нужен, и посоветовал поискать хозяев в парке.
Зябкий утренний воздух. Ни малейшего ветерка.
Парк с качелями, горками и всевозможными конструкциями для лазанья был в двух кварталах от дома.
Белокурая девчушка лет двух гонялась за смеющейся чернокожей женщиной. Мальчуган лет семи неподвижно сидел на качелях. Бледная женщина в рыжем плаще, накрашенная в стиле «иду на работу», пыталась заставить мальчика улыбнуться.
«Поправить галстук, — подумал Джон. — Надеюсь, рубашка и костюм не сильно измяты».
Время, в этот раз пусть время будет на твоей стороне.
Налицо — улыбку, документы — в руки.
Подошли к матери, она почувствовала их приближение по настороженному взгляду сына.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108