– Как дела? – внимательно глядя на Лизу, спросил Джек.– Прекрасно, – язвительно бросила она.– Мы скучали без тебя!Взгляд у него был добрый, сочувствующий – и весь Лизин гнев испарился. Глупости, обиделась, как маленькая.– Хочешь взглянуть на мой опус по уходу за кожей? – Он протянул ей распечатку, где говорилось, что «Аведа» выпускает «хорошие» средства, и «Киль» – тоже «хорошие», и у «Иссеи Мияке» тоже вся продукция «хорошая».Лиза положила листок обратно на стол, покровительственно подмигнула Джеку:– Занимайся своим делом, ладно?Наверно, они тут и впрямь запаниковали, если даже Джек стал писать статьи.– Эшлин все еще нет? – спросила она, не скрывая самодовольства. Вот она разводится, а сумела справиться с собой и на работу вышла.Только теперь, по возвращении, Лиза поняла, какой фурор произвел выход журнала и какими плодами вознаграждены ее старания. Покуда она валялась в постели, убежденная, что большей неудачницы, чем она, свет не видывал, она стала почти звездой – разумеется, в пределах Ирландии, но и это кое-что…Конкурирующее издание попыталось переманить ее, в редакцию звонили журналисты, некоторые – с целью сделать большое интервью с главным редактором «Колин», а по большей части – с дурацкими вопросами типа «Ваш любимый праздник?» или «Ваш идеал мужчины?».Лиза в глубине души порадовалась этим новостям и немного оттаяла, но гораздо больше успеха «Колин» ее волновала предстоящая в выходные встреча с Оливером. Выглядеть нужно будет умопомрачительно; добыть каких-нибудь сногсшибательных тряпок, привести в порядок волосы. И ногти. И ноги. И есть она, разумеется, до конца недели не будет, чтобы потом нормально пообедать с ним…– Из «Санди таймс» звонят, – протянула ей трубку Трикс. – Хотят знать, какого цвета на вас трусики.– Белые, – рассеянно отозвалась Лиза, и Келвин чуть не упал в обморок.– Я пошутила, – опешила Трикс. – Они только спрашивают, как вы ухаживаете за волосами…Лиза уже не слушала. Она звонила в Лондон, в пресс-службу дома Донны Каран.– Мы хотим сделать фоторепортаж о зимней коллекции в рождественский номер, но платья нужны нам срочно – к пятнице.– Лиза, мы можем обсудить, кого брать на место Мерседес? – спросил Джек.При упоминании о бегстве Мерседес у Лизы внутри опять вспыхнул целый фейерверк ярости, который пришлось срочно гасить.– Трикс, звони в «Гхост», «Фенди», «Прада», «Пол Смит», «Гуччи»! Говори, что мы посвятим им несколько страниц в декабрьском номере, но только если они пришлют нам тряпки до пятницы. Вперед!И вслед за Джеком она умчалась в кабинет.– Она что-то задумала, – изрекла в пространство Трикс. Трикс скучала по Эшлин и Мерседес; плохо, когда не с кем играть.Джек и Лиза просмотрели четыре заявления на место редактора по модам и решили пригласить на собеседование всех четверых.– Если не подойдут, сами дадим объявление, – сказала Лиза. – Джек, можно вопрос? Как бы мне найти адвоката?Джек на секунду задумался.– У нас есть дела с одной конторой… Может, с ними попробуешь связаться? Если они не возьмутся за твое… дело, то посоветуют того, кто сможет.– Спасибо.– И я чем смогу помогу, – посулил Джек.Лиза посмотрела на него с подозрением. Да, никуда не денешься: он ей нравится. Он по-прежнему предлагает дружеское тепло и поддержку, как в тот день, когда она ревела у него в кабинете из-за того, что не поедет на Неделю моды. И не его вина, что она истолковала его поведение иначе.
Во вторник вечером у Эшлин зазвонил телефон. Она схватила трубку. «Пожалуйста, пусть это будет Маркус. Пусть Маркус!»Но услышала женский голос. Голос мамы.– Эшлин, детка, мы все так волновались, как прошла презентация, и я звонила тебе на работу. Там сказали, ты дома. Что случилось, ты заболела?– Нет.– Тогда что?– Я… – Эшлин запнулась на запретном слове, но все же выговорила его, испытывая одновременно испуг и облегчение: – Я в депрессии.Моника мгновенно все поняла. Эшлин всячески старалась никогда, ни при каких обстоятельствах не произносить этого слова, говоря о себе. Значит, все серьезно. История повторяется.– Мой парень изменил мне с Клодой, – еле слышно проговорила Эшлин.– С Клодой Наджент? – разъярилась Моника.– Она уже десять лет как Клода Келли. Но все равно, дело не только в этом.Моника заволновалась еще больше.– Насколько тебе плохо?– Лежу, не встаю. Пятый день уже. И вставать не собираюсь.– Ты хоть что-нибудь ешь?– Не-а.– Принимаешь душ?– Не-а.– Мысли о самоубийстве приходили в голову?– Пока нет.– Детка, завтра утром я сажусь в поезд. Побуду немного с тобой.Моника помолчала, привычно ожидая отпора, но вместо этого услышала вялое «ладно» и похолодела от страха. Видимо, Эшлин совсем худо.– Не волнуйся, солнышко, мы тебе поможем. Я не допущу, чтобы ты пережила то, что выпало пережить мне, – с жаром пообещала Моника. – Теперь с этим все по-другому.– Меньше мучений, – непослушными губами выговорила Эшлин.– Лекарства лучше стали, – проворчала Моника.
Во вторник вечером Тед и Джой пытались соблазнить Эшлин шоколадом и свежими журналами, когда раздался звонок в дверь. Все замерли.Впервые за последние дни лицо Эшлин просияло.– Наверно, Маркус!– Пойду скажу ему, чтобы проваливал. И Джой решительно шагнула к двери.– Нет! – отрезала Эшлин. – Нет. Я хочу с ним поговорить.Джой почти сразу же вернулась.– Там не Маркус, – прошипела она. Эшлин сию минуту впала в апатию.– Это Джек Дивайн.Столь странный визит несколько вывел Эшлин из ступора. Что ему надо? Уволить ее за прогулы?– Вымойся, бога ради, – взмолилась Джой. – Это же неприлично!– Не могу, – отрезала Эшлин, да так, что Джой не решилась возражать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139