Лиза спрятала лицо в ладонях.– Можно, я поеду домой?Она вызвала такси и через четверть часа, по-прежнему словно во сне, оказалась у собственной двери. Отперла дверь, с трудом попав ключом в скважину, вошла. Без нее принесли почту: на полу лежал большой коричневый конверт. Лиза рассеянно подняла его и вскрыла, на ходу сбросив туфли. Швырнула сумочку на кухонный стол, развернула плотный лист бумаги. И наконец начала читать текст.Довольно было и беглого взгляда. Она сползла по стенке на пол, сложившись пополам, как перочинный ножик. Это был иск о разводе.
Клода открыла дверь своего дома и вздрогнула от пронзительного крика:– Ах ты, тварь!– Эшлин!– Не ждала меня?Она и в самом деле не ждала. Все мысли были только о Дилане, о том, что теперь он все знает, что он бросил ее. Где-то в дальнем углу сознания свербило, что надо поговорить с Эшлин, но думать об этом сейчас Клода была не в состоянии.– Итак, подруга, – ворвалась Эшлин в кухню, – ты хоть вспоминала обо мне, когда трахала моего парня?Клоде хотелось умереть. Как объяснить словами эти муки, этот стыд?– Да, Эшлин, я думала о тебе, – робко пискнула она. – Мне было очень тяжко… Думаешь, только в мыльных операх случаются измены? В жизни тоже, просто получается так, и все.– Но как же? Как ты могла так поступить со мною?– Не знаю. Ты же с ним в то время совсем не виделась, и вы были неженаты, а мне было так плохо, тупик, и никакого выхода, думала, с ума сойду…– Не пытайся меня разжалобить. Ни в чем отказу не знаешь, только птичьего молока не хватает, – отрезала Эшлин. – Зачем он тебе понадобился? Ведь у тебя все есть.Клода не нашла ничего лучшего, как возразить:– Иногда этого мало.– И когда у вас с Маркусом началось?– Когда ты поехала в Корк, – с натугой выговорила Клода. – Он сунул мне бумажку с телефоном…– «Позвони муа!» – Удивление Клоды порадовало Эшлин. – Такие записочки от него в Дублине каждая вторая получила. Так он поэтому встретил меня на вокзале, когда я вернулась от родителей?– Может, виноватым себя чувствовал, – пожала плечами Клода.– А потом что?– Потом, в понедельник, зашел ко мне. Ничего не было. Просто пили чай, а когда уходил, вымыл за собой чашку. Вроде мелочь, а…– И сказал: «Мама меня хорошо воспитала», – нараспев протянула Эшлин. – Да, меня он тоже этим зацепил.– Он меня любит, – обиженно надулась Клода. «Наверное», – молча согласилась Эшлин, отмечая, как злоба пасует перед невыносимой болью.– А потом?– Потом он пригласил меня в кафе…– А дальше что?– А назавтра… опять зашел в гости.– И уже не только мыл за собой чашку?Этого не может быть. Я брежу. У меня галлюцинации. Пряча глаза, Клода послушно кивнула.– Вот не подумала бы, что он в твоем вкусе, – съязвила Эшлин.– Да и я бы не подумала, что в твоем, – ответила Клода. – Но мне он понравился с самого первого раза, когда мы увидели его на том вечере в клубе. Я не хотела, просто ничего не могла с собой поделать.– А Дилан как же? Клода повесила голову.– Не знаю, совсем не знаю… Послушай, я предала тебя, предала нашу дружбу, и это должно быть больней, чем конец твоего… романа.– На этот раз ты ошиблась, – недобро усмехнулась Эшлин. – Потерять парня мне гораздо тяжелее.Клода вгляделась в ее бледное злое лицо и испуганно сказала:– Я тебя такой никогда еще не видела.– Какой? Злой? Между прочим, давно бы мне так…– Ты о чем?– Ты ведь уже так не первый раз делаешь, – негромко заметила Эшлин. – Дилан сначала был со мной.– Да, но… он ведь в меня влюбился.– Ты его увела.– Допустим, а ты почему до сих пор молчала? – вдруг вскипела Клода. – Вечно жертву из себя строишь.– Так, значит, я виновата? – неприязненно хмыкнула Эшлин. – Знаешь, давай уточним сразу: за Дилана я тебя простила, а за это не прощу никогда! Никогда! 54 «Ах ты, черт, – осенило ее, – да у меня, кажется, нервный срыв!» Она окинула взглядом постель, на которой валялась. Давно готовое к приему ванны тело безвольно простерто на давно готовой к замене простыне. Одеяло усеяно мокрыми комочками бумажных носовых платков. На комоде покрывается пылью нетронутый стратегический запас шоколада. По полу раскиданы непрочитанные журналы, на которые ей так и не хватило внимания. Телевизор в углу, точно напротив кровати, бесстрастно бубнит дневные новости. Да уж, нервный срыв как он есть. Но все-таки что-то было не так. Что же? И вдруг она поняла. Она думала, что это будет не так больно… 55 Клоде казалось, что она разваливается на части, рассыпается, как карточный домик. Однако пришлось встать, одеться и забрать Молли из прогулочной группы. Вернувшись домой, она снова забралась в постель и сделала попытку досмотреть прерванный сон, но Молли приспичило, чтобы ей подогрели лапшу в микроволновке. И Клоде пришлось вылезать из-под одеяла.Впрочем, никакого удовольствия от валяния она, к своему великому удивлению, все равно не получила. В детстве, глядя на маму Эшлин, днями не встававшую с постели, Клода всегда думала, как это здорово, махнуть на все рукой и бездельничать. На практике лежать без сил и желания чем-либо заниматься, тихо ненавидя себя и не понимая, что происходит, оказалось вполовину не так приятно, как она предполагала.Сегодня с десяти часов утра – неужели еще и дня не прошло? – душа Клоды существовала отдельно от тела. В тот момент, когда ключ Дилана повернулся в замке, она поняла: представление окончено.Она перестала извиваться под Маркусом, настороженно прислушалась.– Тише!Он тут же скатился с нее; затаив дыхание, оцепенев, они слушали, как Дилан поднимается по лестнице.У нее было сколько угодно времени, чтобы вскочить с кровати, накинуть халат, спрятать Маркуса в шкафу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139