– Но ты ведь был в таком горе оттого, что я… ну… сделала.– Да, я думал, это меня убьет, – согласился Дилан. – Теперь, должно быть, уже справился с собою, потому что больше не хочу с тобой жить.Клоду затрясло. Не может такого быть, не должно!– А как же дети? Это его задело.– Я люблю своих детей. Ну, слава богу!– Но опять сходиться с тобою из-за них не буду. Не могу.Она проигрывала. Вся власть, которой, как ей казалось, она обладала, оказалась чистой видимостью. И тут ей в голову пришла мысль, невозможная до смешного.– Ты случайно… случайно не нашел себе другую? Дилан недобро рассмеялся.– Я много других нашел, – хмыкнул он.– Ты имеешь в виду… ты хочешь сказать… ты спал с другими женщинами?– Да разве с ними заснешь…Она охнула, точно от удара под дых, чувствуя себя преданной, обманутой. И ревность вдруг взыграла. А его уверенный многозначительный тон наводил на ужасные подозрения.– Я кого-нибудь из них знаю?– Да, – самодовольно улыбнулся Дилан. У Клоды упало сердце.– Кого?– Как можно задавать мужчине такие вопросы! – упрекнул он.– Ты же сказал, что будешь меня ждать, – робко заметила Клода.– Неужели? Значит, соврал.
О будущем Лиза стала задумываться, когда ей предложили работу главные конкуренты «Рэндолф медиа». За десять месяцев в «Колин» она сделала с журналом все, что хотела, наладила рекламу, раскрутила тираж. Пора и честь знать.Она уже понимала, что вернется в Лондон – там дом, друзья, и хочется быть поближе к маме с папой. Но в процессе обдумывания вариантов ей стало ясно, что вряд ли достанет сил и дальше заниматься изданием глянцевого ежемесячника. Карабкаться по намазанному жиром шесту, унижать других и пожинать плоды их труда больше ее не прельщало. Как, впрочем, и злобное соперничество между журналами. Или жестокие, не на жизнь, а на смерть, междоусобицы внутри коллектива. Когда-то вечное соревнование будоражило нервы, даже вдохновляло, но теперь – нет, и, когда Лиза осознала это, ее охватила паника. Неужели она сошла с дистанции, стала слабачкой, размазней? Нет, слабой она себя не ощущала. Просто были вещи, которых больше не хотелось делать, и это не означало, что она стала слабой. Она стала другой.Впрочем, изменилась не сильно, надо честно признать: она по-прежнему любила глянцевые журналы за их доступность и простоту. Одежда, косметика, советы психолога – и все. Так что с карьерой вывод ясен: пора устраиваться консультантом.Эшлин видела: происходит нечто странное. Сначала она не придала этому значения, приняла за случайность. Но за первой случайностью последовала вторая. И третья. Интересно, в какой момент цепь случайностей перестает быть цепью случайностей и становится тенденцией?Слишком вникать она боялась: она слишком хотела, чтобы это что-то значило. А все Джек Дивайн. Сначала он пригласил ее в бар, чтобы отпраздновать отказ от прозака. Потом, через неделю, когда стало ясно, что она точно не сойдет с ума, опять пригласил в бар, чтобы отпраздновать и это. Затем пригласил в бар и в пиццерию, чтобы отметить возвращение в танцкласс, на уроки сальсы. А далее последовало приглашение на обед в «Кукс», чтобы отпраздновать переезд Бу в его первую в жизни квартиру. Но когда Эшлин заметила, что не худо бы пригласить и самого Бу, Джек в восторг не пришел.– С ним и с другими ребятами со студии я иду пить пиво завтра, – пояснил он.– А что мы на этот раз празднуем? – осторожно поинтересовалась Эшлин.Джек помолчал:– Что сегодня – четверг?– Ладно, – кивнула она. Потому что и правда был четверг. Но только почему Джек так с нею мил? Неужели до сих пор жалеет ее? Личная драма со всеми последствиями уже в прошлом. А делать какие-то иные выводы относительно его внимания казалось Эшлин преждевременным.Просветила ее Лиза.– Так вы с Джеком наконец-то поладили? – спросила она как можно небрежнее. Все-таки трудно сохранять олимпийское спокойствие, когда тебя обходят; не умеет она этого и, наверно, никогда не научится.– Прости, что?– Вы с Джеком. Он ведь тебе нравится? – насмешливо улыбнулась Лиза. – Нравится, да?Эшлин вспыхнула, чем и ограничилась, оставив без ответа вопрос Лизы.– И ты ему нравишься, – не отступала Лиза.– Нет, не нравлюсь.– Нет, нравишься.– Нет, не нравлюсь.– Эшлин, не будь дурочкой, – прикрикнула Лиза. Эшлин испуганно посмотрела на нее и, помолчав, тихо сказала:– Хорошо, не буду.
Вечером в ресторане Эшлин сделала попытку прояснить ситуацию. Чтобы расхрабриться, она закурила. Джек смотрел на нее так, будто она сделала нечто прекрасное.– Джек, можно вопрос? Мы сидим в ресторане, обедаем вдвоем… Это…И умолкла. Может, не стоит спрашивать?– Это… – с готовностью повторил он. Эшлин тяжко вздохнула. А, ладно, хуже не будет.– Это свидание?Он пристально смотрел на нее.– А вам хочется, чтобы было свидание?– Да!– Тогда это свидание. А хотите, я вам назначу еще одно? – нарочито небрежно спросил Джек.– Хочу!– В субботу вечером?– Да. Джек, – услышала Эшлин собственный голос, – можно спросить, почему вы хотите встретиться именно, ну, вы понимаете… со мной?Она подняла на него глаза, и в тот же миг его взгляд ответил ей, и встреча – нет, столкновение – произошла. Эшлин словно покинули силы – она сидела, боясь пошевелиться.– Потому, Эшлин, – негромко ответил Джек, – что вы вмешиваетесь в мои планы на мировое господство.– А это что значит?– Я ни о чем и ни о ком, кроме вас, не могу думать, – продолжал он. – И это всему мешает.Голова у нее закружилась, все сильнее, сильнее, сильнее, и слова не шли с языка. Ну хоть бы что-нибудь умное! Она и сама догадывалась, что нравится ему, но если уж он сам сказал…– Скажите же что-нибудь, – нетерпеливо попросил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139