Где-то на втором этаже Флоренсия поставила кассету с мексиканскими песенками. Эстер прислушалась к печальной, бесконечно повторяющейся мелодии. Не поднимая головы, залезла в карман рабочей рубахи, извлекла сигаретную пачку. Пусто. Она тихо выругалась, смяла пачку и собралась было бросить комочек бумаги на пол, но сообразила – ведь тут же придется подбирать его.
Это была длинная, мокрая от слез ночь. Слава Богу, здание такое большое, можно побыть одной. Эстер работала и плакала. А теперь не могла и плакать. Вымотана, вымотана духовно и физически. Глаза сухие, как ветер Санта-Аны. А в голове роятся беспокойные, запутанные мысли, стучат, как палочки барабанщика. Сегодня хоронили Бобби. Он был ее мужем двенадцать лет, отцом ее ребенка, она мечтала состариться вместе с ним. Правда, он обманул и бросил ее меньше чем неделю назад, но все равно, последние двенадцать лет он был центром ее жизни. Даже когда он исчезал надолго, она ощущала его присутствие, его бытие. И вот он исчез навсегда, бесповоротно. Его смерть опустошила ее. Но все же сквозь эту пустоту, это горе брезжил луч надежды, надежды на новое завтра, на счастье.
Тот мужчина. Кларк Джонсон. Сова в мужском обличье. Бюрократ в костюме-тройке и очках с золотой оправой, такой правильный, так решительно отличающийся от всех, кого она знала. Как он мог вызвать волнение в ее крови и эти сладостные покалывания во всем теле? Она подумала о том, что вчера вечером после поминок этот мужчина играл в салочки с маленьким Бобби. Она вспомнила, как носились они по площадке для игр. И это воспоминание согрело ее. Она вспомнила, как поразительно он танцует, и улыбнулась про себя. Закрыла глаза и представила ночь, когда он трахал ее. Он вошел в нее и шептал: «Ты красивая, ты такая красивая». Краска залила ее щеки. Как смеет она думать об этом, ведь бедный Бобби еще не остыл в могиле. Но мысли все возвращались к Кларку. Чего он нашел в ней? Почему не оставлял в покое? Не то чтоб она считала себя недостойной. У нее никогда не было проблем с мужчинами, многие домогались ее. Но такой – впервые, такой образованный, с таким правильным выговором, такой воспитанный. Даже будь он белым – это не смущало бы и не возбуждало ее так сильно. Кто-то тронул ее за руку, она очнулась от дремоты и обнаружила, что по-прежнему сидит, скорчившись, рядом с полотером.
– Эй, дорогуша. Не пужайся. Это я. – Блеснул золотой зуб Чаппи.
– Черт подери! – Эстер поднялась на ноги. – Что за манера подкрадываться и пугать людей?
– Не обижайся, дорогуша. Я просто делаю обход. Ты знаешь, несколько раз за ночь я должен обойти наш сарай. Скажи-ка, как ты теперь насчет хорошего стаканчика? Я гляжу, ты совсем заснула.
– Не пью на работе.
– Ну, а после работы?
Она не ответила. Чаппи склонил голову набок и проницательно посмотрел на нее.
– А мужчина у тебя есть?
Вопрос поднял целую бурю чувств в душе Эстер. Злость на Чаппи – как он смеет спрашивать; новый прилив тоски – раскаленное от жары кладбище, дым над ним, и холодная, холодная земля, в которую только что опустили Бобби; и сладкие, виноватые воспоминания о нежных руках Кларка. Может, у нее есть мужчина?
– Не ваше дело, – сказала она ровным голосом.
– Ха! – фыркнул Чаппи. – Значит, нет.
– Может, есть, может, нет, – парировала Эстер. – А у вас есть женщина?
Чаппи заулыбался.
– Несколько, дорогуша. Я, что называется, живу полной и разнообразной жизнью.
Эстер покачала головой и улыбнулась пожилому мужчине.
– Мистер Чаппи, вы такой нехоро-о-ший.
Они посмеялись вместе.
– И то правда. Ничего не могу с собой поделать.
Эстер взялась за полотер.
– Может, выпьешь все-таки? – окликнул ее Чаппи.
– Мне надо найти девчонок и кончить работу. Скоро рассветет, а я с ног валюсь от усталости.
– О'кей. Коли надумаешь – я буду поблизости. Надо проверить все помещения. Короче, я в здании или на дворе, решайся.
– До свидания, мистер Чаппи, – небрежно бросила Эстер. Она с трудом протолкнула полотер через двустворчатые двери, оставила у входа и отправилась искать девушек.
Она нашла их на втором этаже в туалете. Они мыли унитазы. У обеих потные футболки прилипли к телу, но все было отчищено до блеска.
– Здорово! – восхитилась Эстер.
Луп посмотрела на нее с гордой, сияющей улыбкой.
– Неплохо, а, Эстер? Я поговорила с Флоренсией. Я ей растолковала, что ты вовсе не обязана горбатиться по ночам, а если уж работаешь – так мы в лепешку должны расшибиться, но помочь тебе с новым контрактом.
– Я ценю это, Луп, в самом деле ценю.
– Но, Эс, – Луп отбросила спутанные пряди черных волос с потного лба, – втроем здесь вкалывать – околеешь. Этакий огромадный сараище. Нам бы побольше muchachas Девочки, девушки (исп.).

.
– Само собой. – Эстер присела на крышку унитаза.
– В этот раз уж закончим. Я на будущее.
– Позвоним сегодня, попробуем найти еще кого-нибудь.
Эстер потянулась за сигаретами, но вспомнила, что они кончились.
– Луп, давай-ка выбираться отсюда. Уже светает. Я вижу, у вас все почти готово?
– Еще чуть-чуть.
– О'кей. – Эстер встала.
– Мусор.
– Я оттащу пакеты вниз, в помойку. Заканчивайте здесь и расходитесь по домам. – Эстер остановилась в дверях.
– Si?
– Слушайте, сегодня воскресенье. Я заплачу вам вдвое.
– Не надо, Эс.
– Ну нет. Вы обе горбатились всю ночь, и я хочу, чтоб вы знали – я ценю это.
Луп кивнула.
– Gracias, Эс.
– Пока.
Эстер спустилась вниз и нашла черный ход, который показала ей Терри, секретарша Эйба Моррисона. Она толкнула массивную дверь. Не заперто. Ночь была тихая, теплая. Эстер потянулась всем своим длинным телом, поднялась на цыпочки, зевнула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175