И в офис не звони, для полиции меня никогда нет. Никогда. А сейчас выйди из машины. Сейчас же!
Голд не двигался. Сэперстейн повернул ключ, завел мотор.
– Ты отнимаешь у меня время, лейтенант. А мое время дорого.
Голд перегнулся через руль и выключил мотор. Вытащил ключи и засунул в карман рубашки. Сэперстейн изумился.
– Что это значит?! Ложный арест – не шутка, подумай. Или ты меня похищаешь?
– Заткнись.
Сэперстейн начал угрожать.
– Таких дрянных копов, как ты, я съедаю на завтрак. Каждый день, в суде. Ты рискуешь потерять пенсию.
– Заткнись, – повторил Голд, протянул руку за спиной Нэтти и запер левую дверь.
– Неужели ты так глуп? – поразился Сэперстейн. – Не верю.
Голд пристально посмотрел на него. Улыбка пропала.
– Ты знаешь адвоката Ховарда Геттельмана? Ты знаешь Хоуи Геттельмана?
Нэтти изменился в лице, глаза его забегали.
– Да, да... Я знаю Ховарда, но...
– Почему ты сделал это, Нэтти? – Голд повысил голос, и крошечный человечек отпрянул, будто его ударили.
– Я... я не понимаю...
– Не ври, Нэтти! Мне нужна правда. Я хочу знать – почему? Зачем?
– Джек, пожалуйста, я не знаю, о чем...
– Умирающий не будет лгать, Нэтти.
Нэтти все не понимал.
– Бобби Фиббс, Нэтти. Уверен, он работал на тебя. И он шепнул мне твое имя, шепнул на ухо, тихо-тихо.
Нэтти понял. И побледнел от страха.
– Это... это ты! – выговорил он, запинаясь, вытаращив от ужаса глаза.
– Нет, Нэтти, это ты. И я хочу знать – зачем.
Сэперстейн отполз от него, забился в угол.
– Денег у тебя полно. Так зачем? Все же деньги? Или кокаин? Кокаин? Говори, Нэтти.
Сэперстейн уставился на него, губы шевельнулись, но он не издал ни звука.
– Нэтти! Скажи мне.
– Геттельман нанял тебя? Я за-заплачу больше. Го-гораздо больше, – выдавил Сэперстейн.
Голд покачал головой.
– Скажи мне зачем, Нэтти.
Сэперстейн дернулся, налег на дверь. Она не поддалась.
– Заперто, – сказал Голд.
– А! – Нэтти все толкал дверь.
– Заперто. Я запер ее. – Голд тронул Нэтти за плечо, тот затрясся. – Сюда, смотри сюда, Нэтти.
Сэперстейн повернулся. Голд высунул из кармана брюк дуло револьвера и бережно покачивал, поглаживал его, как будто это пенис, а он предлагает Нэтти заняться сексом.
– Успокойся, – сказал он мягко. – Расслабься.
– Джек, ради Бога, давай поговорим... – Маленький человечек дрожал.
– Этого-то я и хочу, Нэтти. Только этого.
И вдруг они услышали чувственный женский смех, серебристый и манящий. Из лифта вышли седеющий пятидесятилетний бизнесмен весьма самодовольного вида и женщина, значительно моложе. Левой рукой Голд поднял револьвер и приставил к виску Нэтти.
– Ш-ш-ш.
Парочка направилась к седану. Четко, звучно простучали высокие каблуки женщины. Мужчина что-то сказал, и она опять засмеялась, прикрывая рот рукой. Бизнесмен открыл левую дверцу, усадил женщину, задержал ее руку в своей. Потом обошел машину и сел за руль. Теперь через заднее стекло их было хорошо видно, как на картине. Они целовались, она обвила его шею. Целовались долго, минуты три-четыре, но вот силуэты их разъединились, женщина засмеялась снова грудным, волнующим смехом. Мужчина подал машину назад и поехал по скату к выходу.
Голд и Сэперстейн, застывшие, как восковые фигуры в музее, не двигались еще полминуты. Затем Голд, не опуская револьвера, сказал:
– Я думал, они будут трахаться. Прямо в машине.
Нэтти не отозвался.
Голд задал риторический вопрос:
– Ты когда-нибудь любил женщину. Нэтти?
Сэперстейн молчал. Голд повернулся к нему.
– Нет, конечно нет. Как ты мог любить женщину? Может, мать?
Сэперстейн пискнул что-то невразумительное.
– Не слышу.
Нэтти справился с голосом и выпалил даже слишком громко:
– Мать я ненавидел.
– Я любил трех женщин. Кроме матери. Трех. Одна мертва. Другая ненавидит меня. – Голд сделал паузу. – А третья – моя дочь, а Ховард Геттельман – ее муж.
Нэтти окаменел. Голд придвинулся поближе и быстро, негромко заговорил:
– Моя дочь боготворит меня. Все признают это, всегда признавали, даже когда она была совсем маленькой. «Девчушка молится на тебя» – вот что говорили люди. Она, только она никогда не осуждала меня. Никогда. Когда умерла Анжелика, и мир рушился, и все ополчились против меня, она ни слова не сказала, ни слова упрека. Ни о чем не спросила. Она никогда не переставала любить меня, ни на секунду. Я чувствовал, знал это. Пойми, Нэтти. Я чувствовал, она тянется ко мне. Отдает мне свою любовь. Она – единственный человек на свете, который думает обо мне, заботится обо мне. А ты... Ты послал к ней тех подонков, чтоб они насиловали и били ее.
– Джек, Джек, Джек...
– Они избили ее как собаку. – Голос Голда дрогнул. – Они насиловали ее в задний проход, в рот. По твоему приказанию, Нэтти?
– О Джек, нет...
– Они заставили ее сосать их... Ты им велел?
– Нет, Джек, ради...
– Они приставили ружье к голове моего внука. Они сказали Уэнди, что вышибут ему мозги.
– О, пожалуйста, Джек...
– Я убью тебя, Нэтти.
– Оооооооо, – стонал маленький человечек, в отчаянии заламывая руки.
Наверное, он обделался. В «роллсе» воняло, воняло животным страхом.
– Зачем. Нэтти? Деньги? Кокаин? Или ты хотел причинить боль мне?
– Нет! Нет! – запротестовал Нэтти изо всех оставшихся сил. – Я-я-я не знал, что Геттельман – твой зять. Я не знал! Клянусь! Я... я просто послал их достать кокаин. И все, просто хотел, чтоб они достали кокаин. Я не знал, что они все это сделают. Ни о чем таком не знал, только что узнал, от тебя. Богом клянусь!
– Ты знал, что посылаешь туда зверей.
– Нет! Нет!
– Ты знал, что при подобных кражах делают с женщиной.
– Нет!
– И особенно с белой женщиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175