Юноша захлопал в ладоши.
– Никогда не знаешь, где найдешь, а где потеряешь, Стэнли, – сказал Голд.
Повесив трубку, Голд набрал свой рабочий номер. Трубку поднял Замора.
– Что-то ты сегодня задержался, – заметил Голд. – Что-нибудь случилось?
– Ничего особенного. Слушай, Джек, почему бы нам вдвоем не прошвырнуться вечерком по Вест-Сайду. Наш парень непременно попробует сделать это ещё раз.
– Хорошая мысль, Шон, но давай будем действовать порознь. Имея две машины, мы сможем покрыть вдвое большую площадь.
– Как скажешь, Джек, – разочарованно протянул Замора. – Я лишь хотел бы быть с тобой в тот момент, когда ты прищучишь этого мерзавца.
– Не волнуйся, Шон. Я обещаю тебе, что ты будешь рядом.
– Хорошо.
Голд вернулся к стойке и заказал еще виски. Он следил за Нэтти Сэперстейном, глядя сквозь увитую плющом решетку.
– Ф том раскладе быль только один плохой карта, – говорил Эрик, кладя в рот кусочек омара.
– Что за карта? – рассеянно произнес Нэтти, накручивая на вилку ломтик языка.
– Скелет. Карта смерти.
Нэтти сунул язык в рот. Между его губ осталось торчать волоконце, и он всосал его в рот.
– Кто-то из моих близких скоро будет умирайт, – сказал Эрик. – Правда, Эллен?
Эллен намазывала маслом кусок хлеба.
– Кто-то из самых близких. И очень скоро.
– Наверное, это есть моя бабушка. Она живет в Берлине. Она очшень больна.
Нэтти поднес к губам бокал каберне.
– Сколько ей лет?
– Девяносто один.
– Как ее зовут?
– Берта.
Нэтти поднял стакан.
– Я пью за Берту. Которая в Берлине. Вечно жить невозможно, но Берта, уж конечно, постаралась на славу.
– Нэтти! – Эрик рассмеялся и шлепнул его по руке.
Бармен включил маленький телевизор, стоявший у кассы. На экране появилась Одри Кингсли.
«...руководство и работники нашей станции хотели бы извиниться перед телезрителями, которые были возмущены тем, что мы назвали виновника убийств, имевших место в Вест-Сайде, христопродавцем. Мы понимаем, что многие наши зрители могли быть оскорблены такого рода выражением, и мы получили немало телефонных звонков, в которых нам указывали на нашу ошибку. И это действительно была ошибка, точнее – оговорка, о которой мы глубоко сожалеем. Сейчас в эфир выйдет Джефф Беллами с последними известиями о расследовании по делу Убийцы с крестом».
Несколько секунд экран занимала «говорящая голова» Джеффа Беллами, потом замелькали кадры: пресс-конференция мэра, шеф Гунц на пресс-конференции, прямой репортаж из Вествилля, где были усилены наряды полиции, кадры о пеших патрулях Джерри Кана, обходящих округ Ферфакс, потом на экране показался Джек Голд, старательно уклоняющийся от репортерских микрофонов около Центра Паркера.
– Гляди-ка, – сказал Голду парень, стоявший слева. – Это же ты!
Голд осушил стакан, бросил на стойку двадцатку и быстро вышел, оглянувшись на столик Нэтти Сэперстейна. Официант как раз предлагал им десертное меню.
– Когда же вы схватите Убийцу с крестом? – крикнул вслед Голду парень из бара.
Голд пересек бульвар Сансет и устроился за рулем своего старого «форда». Уже стемнело, и, прежде чем развернуться, Голд включил фары. Он проехал по бульвару на восток, свернул на Западную улицу, потом поехал обратно по направлению к Креншо. Вынув адрес, нацарапанный Хониуеллом на клочке бумаги, он нашел нужный квартал и остановил машину на противоположной стороне улицы. В доме, который он искал, было два этажа, и его стены явно нуждались в ремонте. Забор был испещрен надписями и рисунками.
Когда Голд был маленьким, по соседству жили сплошь белые – их было, во всяком случае, не меньше девяноста процентов. Голд мог припомнить лишь нескольких цветных и пару мексиканцев, а вот на улице Креншо жили в основном эмигранты из Европы – армяне, греки, поляки, итальянцы и несколько выходцев из Оклахомы. Там жили, даже несколько евреев. Но в течение пятидесятых-шестидесятых годов улицу заполонили чернокожие. В последнее время появились корейцы, и их становилось все больше.
В доме горел свет.
Голд не стал выключить рацию, но уменьшил звук. Пошарив под сиденьем, он достал серебристую фляжку и, отвернув крышку, сделал солидный глоток. Усевшись поудобнее, он принялся наблюдать за домом.
Спустя полчаса открылась дверь, и на запущенную побуревшую лужайку упал луч света. Из дома вышла маленькая чернокожая женщина лет шестидесяти, за ней показался мальчик девяти-десяти лет. Он нес на плече рюкзак, набитый чем-то похожим на книги. Они сели в стоящий у обочины старый «бьюик» и уехали. Через несколько минут на улицу вышла стройная женщина с коричневой кожей.
Она напомнила Голду Анжелику. Разумеется, Анжелика была куда красивее, но какое-то сходство все же было.
Это должна была быть жена Фиббса. Голд прочел в бумажке ее имя. Эстер.
Эстер Фиббс держала в руках пару завернутых в полиэтилен швабр и пластиковое ведро. Уложив свою ношу в багажник стоявшего на улице фургона, вернулась к дому и заперла дверь. Затем забралась в фургон и поехала по направлению к северу.
Голд подумал, не поехать ли ему следом. Она вполне могла ехать на встречу с Бобби Фиббсом. Она могла солгать полицейскому и как раз в этот момент ехать к своему мужу.
Поразмышляв, Голд решил оставаться на месте. Он еще раз глотнул из фляжки и принялся рассматривать дом. В квартиру никто не входил. Теней в окнах не появлялось.
Голд жевал сигару и наблюдал, внимательно слушая радио.
Он ждал больше часа. Ничего – ни в доме, ни по радио. На улице ни души, если не считать двух школьников в спортивных куртках, которые прошли по тротуару, перебрасываясь баскетбольным мячом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175