– Приветик, Джек! – дохнул голос ему прямо в ухо. – Я так рада тебя видеть.
В нос Голду ударил тяжелый запах дорогих духов. Повернувшись, он встретился взглядом с полногрудой блондинкой пятидесяти с небольшим лет, хорошо одетой и ухоженной. На ней было специально изношенное платье – последний крик моды в то лето. Правда, она была старовата для такого наряда. Огромное ожерелье из золота и бриллиантов вульгарно бросалось в глаза. Кольца – чуть ли не на каждом пальце.
– Джек, ты еще не знаком с моим мужем. Познакомьтесь – Арим. Арим, это мой самый замечательный бывший зять. Его зовут Джек Голд. – Кэрол легкомысленно рассмеялась.
Голд был наслышан об Ариме – тот был четвертым мужем Кэрол. А может, и пятым. Арим говорил всем, что он перс, хотя он был на самом деле иранским евреем, которому удалось уехать из Ирана до безумия, учиненного Аятоллой. Причем уехал он с деньгами. Хотя никого из бывших мужей Кэрол бедняком назвать было нельзя, про Арима ходили слухи, что он богаче всех. Был он маленьким, худеньким и выглядел совершенно несолидно. Волосы у него были темные, как и глаза, которые подозрительно стреляли по сторонам. «Если бы Кэрол была моей женой, у меня тоже хватало бы поводов для подозрительности», – подумал Голд. Одет Арим был роскошно: светло-голубая сорочка с почти белым воротничком, в стиле «родео», голубой шелковый галстук чуть потемнее, который, по оценке Голда, тянул на все пятьдесят долларов. О костюме даже и думать не хотелось.
Мужчины обменялись небрежным рукопожатием, Кэрол захихикала:
– По крайней мере, мне кажется, что он самый замечательный. – Она плотоядно посмотрела на Голда. – Ты ведь так и не дал мне в этом удостовериться, а, Джек?
Кэрол была младшей сестрой Эвелин. Она преследовала Голда вот уже как тридцать лет: терлась об него ногой под столом за едой, прижималась к нему всем телом, когда они проходили по вестибюлям и коридорам. Это началось еще тогда, когда он – юнец, только что отслуживший во флоте и полный самодовольного энтузиазма – начал ухаживать за Эвелин. Приглашал ли Голд Эвелин пообедать в Чайнатауне или сходить в кино на Голливудском бульваре, Кэрол была тут как тут. Даже если у Кэрол тоже было назначено свидание (то со студентом-юристом, то с дантистом из Пасадены), она усаживала их и заставляла ждать, а сама обхаживала Голда, которого любила до безумия. Ей нравилось наклоняться перед ним – обязательно в платье с огромным декольте. Она наклонялась, чтобы положить салфеточку под бокал с коктейлем, чтобы протянуть ему блюдце с орешками, Кэрол всегда гордилась своей грудью, и та сослужила ей добрую службу: у нее было четыре мужа (или пять все-таки?). Но она никогда не переставала хотеть Голда, а тот ее всегда избегал. Даже когда они с Эвелин поженились, Кэрол не оставила его в покое. Стоило Эвелин выйти из комнаты, как Голд мгновенно подвергался нападению что-то шепчущей, тянущей к нему руки, облизывающей губы Кэрол. Голда всегда поражало, что Эвелин даже не подозревает, чего так упорно добивается ее похотливая сестричка. Однажды, уже после развода, Голд, нагруженный всяческой бакалеей, заскочил к матушке – там оказалась Кэрол. Улыбаясь, она объявила, что просто зашла «на чашку чая». Как только мама Голда, извинившись, вышла в ванную, Кэрол выгнула спину, как кошка, и потянулась к Голду. Ее ладонь легла ему на ширинку, начала елозить по ней.
– Ты больше не принадлежишь Эвелин, – зашептала она. – Эвелин не стоит между нами.
Голд отпрянул к стене.
– Ради всего святого, Кэрол! Здесь же мама!
Она продела руку ему за пояс, запустила в трусы и, схватив его за член, начала легонько щекотать кончиками пальцев.
– Я покажу тебе такое, что Эвелин и не снилось.
– Кэрол, мама в соседней комнате!
Она начала мастурбировать его, а сама терлась о его бедро:
– Со мной ты узнаешь такое, чего никогда не испытывал. Никогда! Даже со своей черномазой сукой!
Прежде чем Голд сообразил, что происходит, пальцы его левой руки сомкнулись у Кэрол на горле. Он шмякнул ее о стену с такой силой, что полочка со специями упала на пол и разбилась. Правая рука Голда, сжатая в дрожащий кулак, была занесена над головой Кэрол.
– Заткни свою пасть вонючую! – прошипел он сквозь зубы.
Кэрол хватала его за пальцы, пытаясь отцепить их от шеи, глаза ее горели – в них был и ужас, и страсть, и возбуждение. Казалось, она хотела испепелить его дерзким, торжествующим взглядом.
– Это ты убил ее! Ты!
В этот миг Голду захотелось расквасить ей физиономию, ударить ее так, чтобы кулак прошел насквозь – через затылок. Вместо этого зверским прямым ударом он прошиб стенку в шести дюймах справа от ее щеки. Кэрол лишь тихонько взвизгнула – как мышь в мышеловке.
– Бог ты мой, Джек! – В дверях стояла мама Голда, испуганная, с открытым ртом. – Что ты вытворяешь?!
Голд повернулся и вышел из дома на одеревенелых ногах. Час спустя он несся по автостраде Сан-Бернардино на скорости девяносто миль в час и вдруг понял, что разбил себе костяшки пальцев.
И вот сейчас эта самая Кэрол стояла перед ним под ручку со своим игрушечным мужем, истекая под августовским солнцем своей обильной косметикой.
– Какая служба была красивая, правда, Джек? – слащаво пропела она.
– О да, Кэрол.
– Как замечательно, что... э-э-э... ты пришел. – Она тщилась изобразить пронзительный взгляд, но из-за подтаявших «теней» глаза у нее заслезились. Компактный муж Кэрол явно скучал – его внимание привлекла молодая рыжеволосая особа в белом летнем платье, вприпрыжку сбегавшая по ступенькам синагоги.
– А мальчик какой красивый, да, Джек? – Она выудила из ридикюля салфетку «Клинекс» и промокнула глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175