– С этими людьми не поговоришь, детка. Они полны ненависти и злобы.
Малыш Бобби сморщил носик и, заморгал длинными ресницами за стеклами очков.
– Но ненавидеть – это же просто глупо!
– Ты прав, милый.
– Тогда мы должны их остановить.
– Что ж, послушай, что я тебе скажу, детка. Ты будешь учиться в школе и очень-очень стараться. Вырастешь, станешь умным-преумным. И может быть, однажды изобретешь такую таблетку, от ненависти.
Малыш Бобби насупился.
– А знаешь, мам, я больше не хочу быть ученым.
– Почему?
– Я собираюсь стать телекомментатором, как Дэн Рейзер.
– Неужели? Но ведь еще на прошлой неделе ты вроде бы собирался стать лауреатом Нобелевской премии.
– Да. Но мисс Абраме говорит, что в двадцать первом веке самым значимым для человека полем деятельности должны стать средства коммуникации, общение.
– Полем?! – Эстер изобразила испуг. – Что же это? Выходит, эта белая женщина хочет, чтоб мой сыночек работал в поле, где-нибудь на хлопке, как его предки?
– Мама!
Эстер расхохоталась.
– Иди сюда, маленький! – Она похлопала рукой по мягкому сиденью. Бобби подошел и устроился рядом в ее объятиях.
– Послушайте, маленький мужчина! Слишком уж серьезный для воскресного утра получается у нас разговор. Какие у вас на сегодня планы?
– Ты о чем это? – подозрительно спросил он.
– Не желаешь ли отправиться на свидание с одной высокой, очень сексуальной брюнеткой?
Малыш Бобби нахмурился.
– Не хочу ехать к бабушке Фиббс! Потому что по воскресеньям у нее вечно торчат эти дамы из церкви и лезут ко мне со щипками и поцелуями...
– Но я вовсе не предлагаю тебе ехать к бабушке Фиббс.
– А потом должен прийти Дуэйн, и мы будем играть в бейсбол.
– Господи, я же не прошу сопровождать меня в Тимбукту, в какую-нибудь чертову даль! Просто покатаешься с мамочкой. Неужели я прошу невозможного?
На секунду Бобби задумался, потом лицо его расцвело в улыбке, и он чмокнул Эстер в щеку.
– Конечно, мамочка!
– Тогда вперед, детка! Не хочу надолго отрывать тебя от важных занятий. – Она прижала сына к себе и прошептала ему на ушко: – А тот, кто соберется последний, будет мыть посуду! – Малыш Бобби моментально вырвался и помчался наверх. Эстер – следом, хохоча и дергая его за край майки.
Двадцать минут спустя они уже катили по автостраде на Санта-Ана, в южном направлении. Смог сгустился, погода стояла совсем не воскресная. Ветви пальмовых деревьев, которыми было обсажено шоссе, казалось, поникли от выхлопных газов. Эстер подняла все стекла и включила кондиционер.
Малыш Бобби крутил ручку настройки радио, перебирая один музыкальный канал за другим.
– Эй! – жалобно воскликнула Эстер. – Это же была Уитни Хьюстон.
Но малыш Бобби, не обратив на ее слова ни малейшего внимания, продолжал крутить диск, пока не поймал трансляцию матча с участием «Энджелс». С улыбкой взглянул на мать.
– Дуэйн говорит, что «Доджерз» должны встретиться в «Энджелс» в мировом чемпионате. Матч будет транслироваться на весь мир.
– О! Вон оно что...
– Дуэйн говорит, что это в первый раз, такого до сих пор еще не было!
– Вот как?
– Дуэйн говорит, что никто из нашего класса никогда не входил и не войдет в состав бейсбольной команды.
– Знаешь, что я тебе скажу, – медленно начала Эстер, – все когда-нибудь бывает в первый раз. И нечего относиться к болтовне твоего Дуэйна как к Священному Писанию. Тоже мне, истина в последней инстанции.
– Ты так считаешь, мама?
– Я полагаю, что если ты очень сильно захочешь организовать в своем классе бейсбольную команду, никто и ничто не сможет тебя остановить.
Какое-то время они ехали молча, вокруг кипело движение. По радио диктор распространялся на тему, насколько вопиюще безграмотно в этом сезоне защищают поле у своих ворот «Энджелс». Эстер покосилась на сына.
– Малыш?
– Угу? – рассеянно отозвался Бобби. Эстер убавила звук.
– А ты знаешь, что во вторник папа возвращается домой?
Бобби поднял на нее глаза. В стеклах очков блеснуло солнце.
– Да, мам.
– Так вот, – несколько неуверенно продолжала Эстер, – я бы хотела знать, как ты к этому относишься. Ты разве не рад?
– Конечно, мама. Наверное, рад.
– Что значит «наверное»?
– Да нет, конечно же, я очень рад, и все такое...
– Ты ведь скучал по папе, правда?
– Конечно, мама. Только...
– Что только?
– Только не хотелось бы, чтоб дома у нас снова начались все эти крики и скандалы. Как раньше, когда папа приходил домой... Я не могу заниматься, когда кричат и дерутся.
Эстер почувствовала, как сердце у нее дрогнуло и словно скукожилось. Словно клочок бумаги, объятый пламенем.
– И еще, мама. – Малыш Бобби обернулся и посмотрел на нее: – Ты говорила, что папу забрали потому, что он болеет. А Дуэйн сказал, что в тюрьму попадают только плохие люди. А больных забирают в больницу.
Не мешало бы добавить крысиного яда в сладкое, когда в следующий раз этот Дуэйн забежит к ним угоститься молоком с шоколадными чипсами, отметила про себя Эстер.
– Ты совершенно прав, малыш Бобби. Но иногда люди ошибаются. Иногда они помещают больного в тюрьму, а плохих людей – в больницу.
Бобби продолжал молча смотреть на нее.
– Твой отец был болен, – твердо заявила Эстер.
– А теперь поправился?
Эстер не сводила глаз с дороги.
– Будем надеяться, что да, малыш. Мы все на это надеемся.
– Потому что я не могу готовить уроки, когда в доме шум и драка.
– Не беспокойся, детка. – Она протянула руку и похлопала сына по бедру. – Никто больше не будет мешать тебе заниматься. Никто и ничто, обещаю. Ой, мы же чуть не проскочили съезд!
Эстер резко свернула направо. Машина, ехавшая следом, тормознула и сердито засигналила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175