.. – Голос наконец затих.
Голд с Заморой молча проехали несколько этажей, потом переглянулись и хором сказали:
– Естественно, черт его дери.

12.16 дня

Ферфакс-авеню дымилась – в прямом и переносном смысле. Над улицей висело зловонное марево, больше всего напоминавшее ядовитый банный пар. Не было ни намека на ветерок. Перед многочисленными магазинчиками – мясными лавочками, где торговали кошерным, кондитерскими – группками стояли старики и, яростно жестикулируя, что-то горячо обсуждали. Воздух был наэлектризован ощущением надвигающейся опасности, как бывает там, где ожидают стихийное бедствие – ураган, наводнение или лесной пожар. Жители высыпали на улицу, чтобы подбодрить друг друга. То там, то тут мелькали голубые рубашки и синие береты ребят из Еврейского вооруженного сопротивления. Один из них узнал Голда и помахал сжатым кулаком, когда они проходили мимо.
В «Деликатесной» Гершеля было прохладно и чисто. Она казалась благословенным приютом, особенно после изнуряющего уличного зноя. В застекленной витрине неподалеку от входа были выложены кондитерские изделия, соленое мясо, копченый язык, всевозможные сорта сыра, маринованная спаржа. Выпечка наполняла помещение густым сладким ароматом ржаной коврижки и настоящего пумперникеля, имбирных пряников, пирожков с луком. Из кухни вкусно пахло маслом, яичницей, подсушенным хлебом. Помещение – просторное, обжитое – было пропитано устоявшимся запахом хорошей еды. Панели над нишами были увешаны фотографиями знаменитых звезд шоу-бизнеса тридцатых, сороковых, пятидесятых годов. Эдди Кантор, Эл Джолсон, Бернс и Эллан, Пикфорд и Фэрбенкс, Арнатц и Болл – все они работали на телевидении или киностудиях, располагавшихся по соседству, в нескольких кварталах отсюда, в Голливуде, и были завсегдатаями этого круглосуточно открытого ресторанчика. С ним соседствовали увеличенные снимки рок-звезд шестидесятых, семидесятых, восьмидесятых – портреты новых посетителей «Деликатесной».
– Джек, – окликнул Гершель Голда из-за стойки, вытирая руки полотенцем, – привет, как дела?
Они пожали друг другу руки непосредственно над индейкой, приготовленной на болонский манер.
– Я слушал радио. Когда ты наконец изловишь этого убийцу? Когда этот поц перестанет отравлять людям жизнь?
– Скоро, Гершель. Правда, скоро. Познакомься, мой новый помощник Шон Замора.
– Здравствуйте, мистер Гусман.
– Просто Гершель. Меня все так зовут. Джек, так это твой напарник! Такой юный! Слушай, сынок, делай все, как велит тебе Джек Голд, – точно останешься в живых. Он тебя многому научит. Только не бери у него уроков по части виски.
Они засмеялись.
– Я здесь подрабатывал еще ребенком, у Гершеля-большого, Гершеля-отца, – вспоминал Голд. – Я учился в школе напротив, а после уроков приходил сюда. Убирал со столов, мыл посуду. Двадцать пять центов в час.
– И ливерных обрезков, сколько мог стянуть.
– Ты и это помнишь?
– Еще бы! Мы же объедались ими вместе.
Мужчины снова рассмеялись.
– Что хотите покушать? Я сам приготовлю.
Трое помощников Гершеля быстро выполняли заказы, ибо народу по обеденному времени было полно.
– Два пастрами, исключительно постных...
– Непременно.
– ...на ржаной лепешке. Можно на большой.
– Все сделаем в лучшем виде.
– И хорошенько добавь горчицы.
– А как же без этого! Что будете пить?
– Два «Доктора Брауна» с содовой.
Делая сандвичи, Гершель приговаривал:
– Та убитая женщина, которая держала кафе на Пико. Я сам ее не знал, только слышал от посетителей. Хорошая была женщина. Она подкармливала начинающих адвокатов, вроде того как мой отец – безработных актеров. Ее все любили.
– Да, я знаю.
– Она была в лагерях. Но выжила.
– Это я тоже слышал.
– Ты правда надеешься быстро расправиться с этим типом?
– Так быстро, как только смогу, Гершель.
– Вот и я говорю, чем скорее, тем лучше. Может, его приговорят к электрическому стулу. Я сорок лет голосовал за демократов, даже сорок пять. Но довольно, сказал я себе. Республиканцы опять ввели электрический стул, и я с ними согласен. Око за око, вот мой закон. Будь это так, куда больше честных людей могли бы спокойно ходить по улице. На прошлой неделе зашла вполне приличная женщина – купить дюжину бубликов. Стоило ей выйти за дверь, как к ней подскочил какой-то цветной и сорвал с шеи золотую цепочку. Да еще хорошенько ее избил. В больнице пришлось наложить восемнадцать швов – здесь, за углом, ты помнишь. Нет, верните электрический стул, вот что я вам скажу. Пастрами готовы.
– Благодарствуй, Гершель. Сколько о нас? – Голд потянулся за бумажником.
– Мальчику – бесплатно. С тебя – вдвойне.
Снова все рассмеялись.
– Спасибо, Гершель.
Гершель помахал им.
– Бога ради, схватите этого подонка, который убил хорошую женщину. Электрический стул, только электрический стул, запомните это. – Следующий! – Гершель принимал уже другой заказ.
Голд с Заморой заняли столик в тихом уголке у стены. Какое-то время оба жевали, потом Голд произнес:
– Правда вкусно?
Замора кивнул с набитым ртом.
– Нью-йоркские евреи, – проговорил Голд, поглощая сандвич, – уезжают отсюда, твердя, что на Западном побережье не отведаешь настоящего пастрами. О, говорят они, хорошо покушать можно где угодно, только не здесь. Дерьмо они там, а не евреи. Я бывал в Нью-Йорке, когда служил во флоте, и точно говорю, это не евреи, а дерьмо. Лучшее в мире пастрами готовят именно здесь, у Гершеля! Ведь правда замечательно?
– Правда, правда, – согласился Замора.
Голд с удовольствием захрустел маринованной спаржей.
– Я бывал здесь раньше, – сказал Замора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175