– Да?
– Мы иногда забегали сюда с ребятами из театральной студии. После импровизаций.
– Каких таких импровизаций?
– Ну, несколько актеров выходят на сцену, им задается ситуация...
– Что?
– Ситуация. Время, место действия, характеры. Это все надо сыграть.
– Сразу? Без подготовки?
Замора кивнул, не переставая жевать.
– Это скорее из области писательства, – заметил Голд. – Здесь литературы больше, чем театра.
– Нечто среднее. – Замора вытер губы салфеткой. – Но, пожалуй, это можно считать литературой, что меня и привлекает. Я написал пару сценариев вместе с приятелем. У него уже приняли несколько вещей. Один из сценариев, написанных в соавторстве, я показал Джо Уэмбо, – помнишь, бывший полицейский, который занялся литературой.
Голд покачал головой.
– Ну, не важно, но Уэмбо сценарий одобрил. Сказал, что у меня есть способности, что написано убедительно. – Замора глотнул виски. – Голд, надеюсь, ты не против, я завел специальный блокнот для этого.
– Для чего?
– Мне кажется, что дело, которым мы сейчас занимаемся, действительно важное. И когда мы его завершим, я напишу сценарий и попробую его куда-нибудь пристроить.
Голд озорно сверкнул глазами.
– Ну, Шон, ты просто выдающийся полицейский. А я встречался на своем веку с прелюбопытнейшими экземплярами.
Замора улыбнулся.
– Да и ты, честно говоря, ведешь себя весьма оригинально.
Теперь уже рассмеялся Голд.
– Может, Гунц был прав – мы впрямь друг друга стоим! Голд покончил с сандвичем и вытащил сигару. Замора, осушив стакан, откинулся на спинку стула.
– Джек, ты правда думаешь, что арест и допрос всех этих правых нас к чему-нибудь приведет?
Голд, прежде чем закурить, поковырял в зубах спичкой. Он пожал плечами.
– Это уведет нас куда дальше, чем Долли Мэдисон с его анализом краски. Дик Трейси хорош только для кино. – Он выразительно поглядел на Замору на слове «кино». – Я бы отдал все лабораторное дерьмо за пару крепких наручников или за хорошего осведомителя, за подслушанный телефонный разговор. Достаточно как следует шарахнуть одного сопляка об стену или врезать ему по яйцам – и он выдаст всех до единого, даже если сам не подозревает, что ему что-то известно.
– Думаешь, его кто-нибудь продаст?
– Если мы случайно зацепим того, кто знает убийцу.
– А если у этого подонка нет друзей?
– Ну, приятели найдутся у каждого. Даже у Гитлера, у Аятоллы Хомейни. Даже у Алана Гунца. – Голд отодвинул стул и поднялся. – Пошли. Надо поговорить с ярыми антисемитами. Может быть, удастся выйти на тех, кто ненавидит и мексиканцев, и в особенности тамошних выходцев из Ирландии.

5.07 вечера

Бобби рывком распахнул дверцу машины и, плюхнувшись на сиденье, с силой захлопнул ее.
– Бобби, – спросила Эстер, – что с тобой?
– Отстань, давай сначала уберемся куда подальше с этого чертова места.
– Бобби, Бога ради, скажи мне, что случилось. Это же твой первый день!
– Слушай, Эстер, или заведи этот драндулет, или пусти меня за руль. Ну!
Эстер нажала на педаль, и машина медленно тронулась от кафетерия «Пикадилли» на Гранд-авеню в центре Лос-Анджелеса. На дороге была дикая пробка, машина еле двигалась, и Бобби тихо закипал, но, когда машина в третий раз встала на красный свет, взорвался и с силой ударил кулаком в крышу.
– У, грязная тварь!
– Бобби, что произошло?
– А, эта сучка, миссис Вилланова, проела мне плешь, целый день зудела: подними это, убери то, унеси, принеси. Весь день. Гоняла, как последнюю скотину, помыкала, словно я падаль вонючая.
– Но, Бобби...
– А потом, когда я говорил по телефону, она подошла и облила меня дерьмом. Сказала, мол, слишком долго разговариваю и не должен вообще подходить к аппарату, если хочу здесь работать, и тому подобное. А сейчас, я уже собрался уходить, она меня подозвала и сказала: «Мистер Фиббс, если вам не нравится эта работа, я быстро найду замену». Конечно, у нее чертова прорва родственничков. И ведь эта сволочь знает, что я условно освобожден, знает, сука. И тычет этим мне в морду.
В тот момент, когда машин скопилось особенно много, отказал светофор. Постовой пытался направить транспорт на соседнюю улицу. Машины практически не двигались.
– Бобби, – осторожно начала Эстер, – ты должен там остаться.
– Мне это дерьмо задаром не нужно.
– Бобби, мистер Джонсон сказал, что тебе необходимо устроиться на работу. Он...
– Эта вонючка?! Пусть сам подбирает дерьмо за белыми старухами. Пусть сам чистит за ними сортир. Я этого делать не буду.
Эстер сняла руку с руля и дотронулась до Бобби.
– Милый, но это только начало. Только на первое время.
Он отвернулся.
– Никакое, к черту, начало. Это конец, это все, это крышка. Это полный обвал.
На какое-то время оба замолкли. Потом Бобби тихо произнес:
– Лучше бы я не выходил из тюрьмы.
Эстер закурила. Она опустила стекло и выдохнула дым наружу. Потом взглянула на Бобби. Лицо его было разгоряченным и потным. Глаза нервно бегали.
– Кому ты звонил, Бобби?
Он вскинул голову.
– Ты что, мой надзиратель?
– Нет, – медленно проговорила она, – я твоя жена.
– Ну и веди себя как положено, – сплюнул он.
Машина впереди них продвинулась на несколько футов. Эстер автоматически последовала за ней.
– Это что, тот человек, с которым ты встречался в Каунти? С которым ты вместе сидел?
Бобби молча глядел перед собой.
– Бобби, эти люди могут принести только горе. От них ничего хорошего...
– Я сегодня вечером ухожу.
Эстер заплакала.
– Бобби, пожалуйста, не надо. Не начинай все по новой.
– У меня дела. Есть возможность заработать.
– Бобби! – Она всхлипнула, вцепившись в руль.
Он повернулся к ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175