Она положила ногу на ногу и откинулась назад. Даже отдыхая, она вся излучала нервную энергию. – А, ну так вот, этот козел Кнудсен мне говорит: «Пойдем выйдем, побазарим в моей тачке». – Она сердито дернула ногой и вонзила в сигарету длинные, в красном лаке, ногти – они скорее походили на окровавленные когти. – А в машине он спросил, сколько у меня денег с собой. Я говорю: «Ну, сотни три-четыре». Он говорит: «Давай сюда». Я думаю, ну хрен с ними, все же дешевле, чем адвокату платить, знаешь. Ну, значит, я отдаю ему бабки и уже из машины вылезаю. Тут этот козел Кнудсен говорит: «Ну-ка, подожди». А я ему: «Чего ждать-то?» Тут он свой конец вытаскивает. Я говорю: «Очень смешно – это что, наказание за взятку, которую я тебе дала?!» А он: «Ха-ха-ха, ты и правда смешная – вон рядом театр комедии, тебе туда надо бы. Но только после того, как отсосешь у меня». В общем, он заставил удовлетворить его прямо на стоянке у «Сансет Хайэтт».
Сигарета потухла, и она опять раскурила ее.
– Ну так ты знаешь этого ублюдочного копа Кнудсена?
– Куки, в полиции Лос-Анджелеса служат семь тысяч копов.
– Да, но ты-то везде побывал. Ты всех знаешь. Тебя все знают.
– Но я не имею дела с новичками, Куки. Это кто-то из нижних чинов, младенцев безусых.
– И что я, по-твоему, должна делать?
– Делать? В смысле?
Ее глаза сверкнули.
– Черт возьми, Джек Голд! В смысле, с этим козлом Кнудсеном что делать? Это ведь жадный ублюдок, понял?! Он мог бы получить либо удовольствие, либо бабки. Но ведь не все сразу, жадный ублюдок! Ну, понял ты меня?
– Эй, Куки, ты же сказала, что он застукал тебя без вариантов. Сделку предложила ты. Ну а условия ставил он.
– О, Джек Голд, ты говоришь так, потому что ты мусор. Все вы... Ой, Джек Голд! О тебе говорят по ящику! – Куки подбежала к телевизору и сделала звук громче. Глубокий, без малейших следов местного говора голос Джеффа Беллами сотрясал стены:
«...Миссис Эскадириан заявила через своего адвоката мистера Милтона Шиндлера... что в ближайшем будущем она намеревается направить прокурору округа официальную жалобу на департамент полиции Лос-Анджелеса. Возможно, это произойдет в понедельник утром. Мистер Шиндлер заявил, что детективы лейтенант Джек Голд и сержант Элвин Хониуелл будут упомянуты в жалобе особо».
– О, Джек Голд! Что ты там натворил?
– Тс-с, – сказал Голд, поднялся и сел на постели.
Экран заполнила красная физиономия Джо Куша:
«Департамент выражает сожаление по поводу чувств, испытываемых заложницей, которая была освобождена благодаря решительным действиям упомянутых офицеров. Тем не менее департамент приветствует любое расследование и выражает уверенность, что расследование подобного рода докажет, что упомянутые офицеры действовали осмотрительно и разумно в соответствии со сложившейся ситуацией».
– Что за чертовщину он несет?
– Он хочет сказать, что полиция о своих позаботится.
Камера медленно скользила по окровавленной стене банка, там, где Джоджо оторвало ногу. Голос Джеффа Беллами за кадром звучал тихо и с иронией – блестящая имитация на Майка Уоллеса:
«Каков бы ни был исход будущего расследования, результат того насилия, что вершилось здесь сегодня утром в течение пяти минут, уже не изменить: один из подозреваемых убит, другой госпитализирован и останется калекой на всю жизнь. Один из заложников госпитализирован в шоковом состоянии – возможно, он так и не оправится от травмы. Вы слушали репортаж Джеффа Беллами из Западного Голливуда».
– Черт бы его подрал! – Голд вскочил с кровати и выключил телевизор. – Ему только не хватает музыкального сопровождения Джона Уильямса за кадром!
– Ты о чем, Джек Голд?
– А-а-а... – Голд презрительно махнул рукой в сторону телевизора и развернул длинную тонкую сигару.
– У тебя проблемы, Джек Голд?
Голд закурил сигару и, прищурившись, смотрел сквозь облако дыма.
– Ничего такого, с чем бы я не справился, Кук.
– Эй, Джек Голд, да ты крутой малый, дальше некуда! – Куки засмеялась, ее черные глаза заблестели. Она мотнула головой, разметав гриву своих волос: одним неуловимым движением сорвала с себя безрукавку. Груди у нее были маленькие, соски, они были чуть темнее ее смуглой кожи, твердо стояли в прохладном воздухе – кондиционер продолжал работать. Сидя за столом, Голд рассматривал ее.
– Этот Джефф Беллами придурок какой-то, а не репортер, правда ведь? А вот японская сучка со «второго канала» мне гораздо больше нравится. Если бы она захотела пожить в свое удовольствие, то уж денег бы себе заработала кучу. – Куки вылезла из брюк и аккуратно повесила их на вешалку. Она стояла перед ним почти голая – на ней остались лишь белые трусики-бикини, маленькие белые туфельки на каблуках – они назывались «трахни меня» – и кружевные носочки. Следом за брюками она сняла трусики – они были запиханы в ридикюль. Голд плеснул в стакан немного виски. Улыбающаяся Куки позировала перед ним.
– Ну как тебе, Джек Голд?
Голд отхлебнул виски.
– Потрясно. Ты просто порнозвезда, Куки.
– Давай трахнемся, Джек Голд.
Голд затянулся сигарой.
– Слушай, Куки, ты же знаешь, что это делается не так. Садись, давай поговорим. А я буду смотреть на тебя.
Куки хитро улыбнулась.
– Конечно, Джек Голд. Конечно.
Она развернула твердый пластиковый стул и оседлала его, широко расставив ноги, так что все, что было между ними, оказалось перед его глазами во всей красе и как бы в рамке: спинка стула ничего не закрывала. Она сидела, изогнувшись, свесив руки со спинки стула. Голд налил ей виски. Куки цедила его и улыбалась, разглядывая янтарную жидкость.
– А знаешь, Джек Голд, на прошлой неделе у меня был клиент – семидесятилетний старикан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175