Он немного прибавил в весе за этот год, и костюм был тесноват в плечах и в груди. Бобби улыбнулся и заключил жену в объятия. Эстер заплакала. Хотя она обещала себе, что не будет, но ничего не могла с собой поделать.
– О, Бобби! О, Бобби! – Слезы душили ее, и она ничего больше не в силах была произнести.
– Пойдем домой, – ласково сказал Бобби и, обняв ее за талию, повел ее наружу.
Он попросил ее ехать домой через автостраду. Бобби хотелось вдохнуть запах свободы, увидеть открытое небо над головой. Всю дорогу домой он держал руку у нее на колене, и она при каждой возможности покрывала ее своей. Когда они, держась за руки, подходили к дому на Креншо, Бобби сделал глубокий вдох и улыбнулся.
– Что это? – засмеялся он, когда она отворила дверь. Прихожая была украшена бумажными пароходиками и цветными воздушными шариками. Над камином висел большой желтый бант. А на тонких его лентах блестящими буквами была сделана надпись: «С возвращением домой!» Мамаша Фиббс улыбалась, вытирая уголки глаз. Малыш Бобби, – под очками у него были совсем сонные глазки – задудел в рожок приветственный гимн и, показывая на бант, произнес:
– Здравствуй, папочка! С возвращением домой!
– Спасибо, сынок, – торжественно ответил Бобби, взяв сына на руки. – Я ужасно по тебе соскучился.
Он посадил сына на колени, подбросил его вверх и крепко прижал к себе.
– Папочка... А ты... ты теперь насовсем домой вернулся? – спросил малыш Бобби, явно неловко чувствуя себя в объятиях отца.
– Ты чертовски прав. Я слишком долго жил без тебя. И я им больше не позволю нас разлучать.
Эстер с мамашей Фиббс обменялись беспокойными взглядами. На лице матери застыло печальное выражение.
– Мама приготовила твое любимое блюдо, – быстро проговорила Эстер. – Жареный цыпленок, спагетти и фрикадельки.
– Думаешь, я не догадался? Да я еще за квартал от дома учуял их запах. – Бобби поднялся и обратился к матери: – Здравствуй, мать!
– Здравствуй, Бобби! – Она прижала его к груди и крепко обняла, обвив руками его шею. Кулаки ее были сжаты. По щеке скатилась слеза. Она прошептала: – Мы надеемся на тебя, сынок.
– Не волнуйся, мама. – Он мягко отстранил ее. – Не волнуйся.
Позже они все сидели за столом и смотрели, как он ест. Эстер без умолку болтала обо всем подряд: о новых контрактах, которые ей удалось заключить, о том, как прошлой ночью ей пришлось начать работу в пять часов, чтобы приехать за ним в тюрьму, о том, что Бобби ждет работа в столовой.
– Ну, крошка, – проговорил Бобби, набивая рот хлебом, который он обмакивал в соус, и спагетти, – если у тебя столько забот, тебе ведь нужна помощь. Так почему бы мне не начать работать на тебя?
Все смущенно затихли. Потом мамаша Фиббс сказала:
– Не думаю, Бобби, что они разрешат это.
Бобби отмахнулся.
– А почему бы нет? – Он облизал пальцы.
– Не думаю, что они разрешат тебе работать в таких условиях, где твоя жена будет единственным твоим начальством.
– Хм. – Бобби оглядел сидевших за столом. – Ну, может, потом, попозже, а?
– Конечно, – уверенно сказала Эстер и погладила его по руке. – Конечно. Когда-нибудь наступит этот день.
В середине ужина мамаша Фиббс сгребла в охапку заснувшего на кушетке малыша Бобби и отнесла его наверх в постель. Бобби ел, а Эстер сидела рядом с мужем, полуобняв его одной рукой. Мамаша Фиббс спустилась вниз, накинув на плечи пальто. Она все время мерзла, даже в августе.
– Ну, мать, это было мощно, – сказал Бобби, отодвинув пустую тарелку. – Ничего подобного в тюрьме не ел. Ничего подобного. – Он рыгнул и причмокнул губами.
– Я рада, что тебе понравилось, сынок. Я с огромным удовольствием для тебя готовила. – Она улыбнулась. – А теперь я, пожалуй, пойду домой.
– Мама, – Эстер поднялась из-за стола, – не уходите так скоро, – проговорила она, втайне радуясь, что мать уходит.
– Нет, я пойду, – твердо повторила мамаша Фиббс. – Обними и поцелуй меня на прощание, сынок.
Бобби быстро встал, и мать снова крепко прижала его к себе.
– Я и вправду очень рада видеть тебя дома, сынок. – Она отстранила его, все еще не отпуская. – Надеюсь, что ты никогда туда больше не вернешься.
– Я же сказал, не волнуйся, мама, а это значит, не волнуйся.
Мамаша Фиббс застегнула верхнюю пуговицу на пальто и открыла дверь.
– Несколько дней я побуду в стороне, чтобы вы, молодые, могли побыть одни. Позвоните, если надо будет присмотреть за малышом. Я буду только рада.
– Спасибо, мама, – сказала Эстер и заперла дверь. Она повернулась к мужу и прислонилась к двери. Бобби игриво улыбнулся ей. Эстер засмеялась.
– О чем, – кокетливо спросила она, – о чем ты думаешь?
Бобби сел на кушетку и, похлопав по колену, сказал:
– Иди сюда, крошка.
– Мне надо бы убрать со стола.
– Э, нет. Не сейчас.
Эстер подошла, а Бобби, потянув ее вниз, на кушетку, начал яростно целовать. Она было оттолкнула его, но поцелуи стали мягче, и Эстер жадно отвечала, обвив шею мужа руками. Он лег, а она покрывала его лицо маленькими поцелуями, нежно приговаривая: «О, Бобби, Бобби...» Он стал расстегивать пуговицы на юбке, но Эстер сказала:
– Пойдем наверх, в постель.
Она взяла мужа за руку и повела за собой. Дойдя до верхней площадки, он поднял ее и на руках понес в кровать. В темной комнате они раздевали друг друга. Ее руки ощупывали его плечи и грудь.
– О, Бобби, как же долго тебя не было.
Он положил ее на спину и закинул ее ноги себе на плечи.
– Ты ведь знаешь, кроме тебя, никого не было, Бобби. Никого, дорогой. Я ждала, я ждала тебя, – вскрикнула она, когда он вошел в нее. Она обхватила его спину и изогнулась, вбирая его в себя.
– Трахай меня, Бобби. Просто трахай!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175