Молодой капрал из нашего подразделения… пожилая мексиканка, которая стирала мое белье… маленькая девочка, которую я учил играть в шахматы. - Он помолчал. - Последней была Рэчел.
Эммануэль провела рукой по его щеке, чтобы как-то его успокоить.
Он перехватил ее руку и с силой сжал.
- Этот лейтенант просто играл со мной. Как-то вечером я обыграл его в шахматы, и он решил доказать, что умнее меня, тем, что причинил боль мне и окружающим меня людям. Он думал, что я его не поймаю и даже не пойму, что это сделал он.
- Но ты его вычислил.
- В конечном счете - да. Он оставлял записки, издевался надо мной, спрашивал, нужен ли мне еще один труп, чтобы все понять. - Зак помолчал. - Он должен был отплыть в Калифорнию. Если бы я вовремя не сообразил, кто убийца, он успел бы уехать.
- Что ты с ним сделал? - чуть слышно спросила Эммануэль испуганным голосом. - Ты убил его?
- Нет. Я хотел и мог это сделать. Был момент, когда я почти совершил это.
- Не думаю, что ты сомневался в своем решении.
Зак взял ее за подбородок.
- Ты вспомнила об этом случае сегодня днем - и о том, что произошло на улице Конти? - Он отрицательно покачал головой. - Я солдат, Эммануэль. Меня давно приучили, что убивать надо лишь тогда, когда опасность угрожает тебе самому. Многих, кто не соблюдал этого правила, самих постигла смерть.
- Это относится и к лейтенанту в форту Маккена?
- Нет, это выглядело бы как холодное, расчетливое убийство. Я не палач.
Эммануэль считала этого человека не знающим жалости солдатом, несшим боль, смерть и разрушение. А теперь она узнала, что он сражается только для защиты себя или других и с большим уважением относится к человеческой жизни. Как она сама не могла это увидеть?
- Эти люди, которые сегодня пытались тебя убить, - негромко произнесла она. - Их послал тот же человек, который нанял бродягу?
- Хэмиш именно так и думает. Он полагает, что я близок к разгадке.
- Но ты так не думаешь?
Зак удивил ее тем, что негромко рассмеялся:
- В этом городе наберется немало людей, которые хотели бы видеть мой холодный труп на столе для вскрытия.
- Не говори так, - вырвалось у Эммануэль.
Взяв ее за руки, он приподнял ее так, что Эммануэль выпрямилась, представ перед ним обнаженной.
- Вот как, мадам де Бове! - произнес Зак с лукавой улыбкой. - Вы действительно уверены, что не любите меня?
- Нет. Это просто желание, - ответила она, но наклонилась к нему ближе, словно опасаясь, что может потерять его. А когда он приник к ее губам для долгого поцелуя, она почувствовала слезы на глазах.
Он начал ласкать ее - медленно и нежно, доставляя ей удовольствие и получая его сам. И хриплым шепотом он сказал эти три заветных слова, которые она так ждала: «Я тебя люблю». И она чуть не ответила ему. Но Бог ее уберег - этого «почти» не произошло.
В бледном свете раннего утра большой дом на Эспланад-авеню выглядел очень красиво. Белые дорические колонны поднимались к небу, а высокая лестница с кружевными литыми перилами расширялась книзу, словно приглашая всех подняться по ней. Но Эммануэль прошла мимо дома по узкой, выложенной кирпичом дорожке аллеи из розмаринов к маленькому садику, спрятавшемуся чуть в стороне, у конюшен.
Она знала, что в это время дня Жан-Ламбер бывает именно в саду. К девяти утра солнце становится золотисто-желтым и начинает нещадно палить, и старику бывает слишком жарко, чтобы работать на земле. Жан-Ламбер каждое утро поднимался очень рано ради того, чтобы оказаться здесь, в этом райском уголке, с его аккуратными живыми изгородями из темно-зеленых карликовых кустов серебристой кошачьей мяты и вьющихся роз.
Услышав шаги на тропинке, он оглянулся. Несмотря на возраст, он имел превосходный слух. В руке, на которой висела трость, он сжимал корзину с маленькими светло-красными розами.
- Папа, - произнесла Эммануэль, становясь на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку. Старик был очень высок - почти так же, как Филипп. - Мне нужно поговорить с тобой.
Живые синие глаза Жан-Ламбера сузились, когда он посмотрел ей в лицо.
- Что случилось, малышка?
- Я хочу, чтобы ты взял Доминика в Бо-Ла.
- И ты поднялась так рано, чтобы сообщить мне это? - Он повернулся, чтобы срезать лилию и осторожно положить ее в корзину. - Два месяца назад я предлагал тебе это, но ты сказала, что это слишком опасно.
- Я и сейчас так считаю.
Жан-Ламбер бросил взгляд на Эммануэль.
- И почему ты передумала?
Эммануэль тяжело вздохнула:
- Я боюсь, что кто-нибудь попытается его убить.
Глава 28
- Да? - переспросил Жан-Ламбер. В его глазах мелькнул страх, которого раньше Эммануэль у него не наблюдала. Большинство людей видели в нем дальновидного бизнесмена, успешного плантатора, но на самом деле больше всего на свете Жан-Ламбера волновал его маленький внук. - Кто угрожает Доминику? И почему?
- Не знаю. - Какое-то мгновение Эммануэль раздумывала: не делает ли она ошибку, рассказывая о своих подозрениях, поскольку Жан-Ламбер в последнее время чувствовал себя неважно? Однако если она хотела доверить Доминика его дедушке, то должна поведать ему обо всем. - Но думаю, что Доминику угрожает опасность. - Она провела рукой по бархатным листьям кошачьей мяты. Зубцы чуть покалывали пальцы. - Трудно понять, что происходит.
Неловко пошатнувшись, старик оперся на трость, а затем срезал побег с цинии. - Почему ты не рассказала мне, что тебя хотели убить? - спросил он, глядя на цветок. - Недалеко от Ирландского канала.
- Как ты об этом узнал? - удивилась Эммануэль. Старик повернул голову, в его ясных синих глазах мелькнули удивление и беспокойство.
- В конце концов, Новый Орлеан - не очень большой город.
Эммануэль несколько секунд раздумывала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89