Тем не менее он не мог не восхищаться ею. Эта женщина влекла и рождала в нем желание - весьма неуместное в данных обстоятельствах.
Эммануэль свернула с Эспланад-авеню к реке и зашагала быстрее.
- Есть еще одна вещь, которая меня удивляет, - внезапно произнес майор, устремляясь следом.
Узкая улица с тесно стоящими домами вела к относительно широкой дороге.
- Что именно, месье? - Она отвернулась, глядя на повозку с мулом, двигающуюся от домов к прибрежной равнине.
- Если вы были так привязаны к Генри Сантеру, в чем пытаетесь меня убедить, то почему не хотите помочь в поисках его убийцы?
Дойдя до зеленой дорожки, что разделяла проезжую часть на две половины, Эммануэль остановилась. Повернувшись, она посмотрела прямо в глаза майору. Ветер трепал ленты ее шляпы и бил ими по руке. Она не станет утверждать, что хочет помогать следствию, - она и впрямь не горит желанием заниматься этим.
- Если бы Генри был убит снайпером-янки на поле боя, помогая раненым, вас бы это вообще не интересовало.
Зак сжал челюсти.
- Но его смерть вызывает много загадок.
Эммануэль покачала головой. Она хотела отвернуться, но майор поймал ее за руку.
- Вы не ответили на мой вопрос.
Эммануэль попробовала высвободиться, но Зак продолжал удерживать ее.
- Не ошибайтесь на этот счет, майор Купер. - Ее глаза враждебно сверкнули. - Генри Сантер заменил для меня отца. Но если вы отправите на виселицу невинного человека, это не вернет доктора к жизни.
Майор отпустил ее руку.
- Почему вы думаете, что тот, кого мы повесим, будет невиновен?
- С того момента, как вы заняли город, вы таки не смогли заработать репутацию сторонников законности и судебного порядка, - произнесла Эммануэль.
И хотя слово «вы» относилось ко всем солдатам-янки, а не к майору персонально, ее слова задели его за живое. К тому же в них была правда.
Рядом остановилась запряженная мулом повозка, и Эммануэль, схватившись за поручень, поспешно поднялась в нее, не давая майору возможности помочь ей. Она не хотела, чтобы он прикоснулся к ней снова.
Зак сделал шаг с тротуара. Эммануэль поняла, что майор не собирается больше следовать за ней, и облегченно вздохнула:
- Вам следует вернуться, чтобы поговорить с Роуз.
Зак медленно растянул губы в улыбке.
- Пожалуй.
- Однако вы напрасно потратите время. Она вам ничего не скажет.
Майор отрицательно покачал головой:
- Люди всегда говорят что-то полезное, даже когда не подозревают об этом. - Он сделал еще шаг назад, его подошвы увязли во влажной траве. - Увидимся завтра утром, мадам.
Повозка рывком двинулась вперед, но майор успел заметить в глазах Эммануэль выражение удивления и опаски.
Глава 7
Роуз не сразу ответила на стук в дверь, а потом приоткрыла ее не больше чем на восемь дюймов.
Роуз была высокой худощавой женщиной с длинной шеей, покатыми плечами и врожденной царственной осанкой. Бледная кожа цвета кофе с молоком говорила о смешанной крови, но все черты лица были африканскими: нос - плоским, губы - полными, а скулы - высокими и широкими.
- Мисс Эммануэль ушла, и вы знаете это, - заявила она, и ее губы враждебно сжались. - Зачем вы вернулись?
Майора удивил ее французский акцент, хотя, подумал он, этого следовало ожидать. Он был знаком со многими неграми из внутренних районов страны, обычно они говорили по-английски более басовито и с местным акцентом. Но эта женщина была креолкой, в ее голосе слышалось явное недружелюбие и более сильное влияние французского, чем у ее госпожи.
Бенджамин Батлер, возможно, за подобный прием приказал бы ее арестовать. Зак же снял фуражку и произнес:
- Я хотел бы задать вам несколько вопросов.
Женщина поколебалась, но никто в городе - мужчина или женщина, с белой, черной или кофейной кожей - не посмел бы сказать «нет» человеку в синей форме. Пожав плечами, она сделала шаг назад и пошире открыла дверь.
- У меня много дел. Вы говорите, а я буду работать.
Роуз провела майора по проходу во внутренний двор, заполненный горшками с лавром и апельсинами. Под жаровней тлел древесный уголь, над огнем в медном котелке варился суп, расточая аромат в горячем воздухе.
- Не знаю, о чем вы хотите спросить меня, - произнесла Роуз, помешивая суп длинной деревянной лопаткой. - Я не была знакома с Генри.
- Но вы знаете мадам де Бове. - Зак заметил под переплетенными кронами ивы и жасмина серую, изъеденную непогодой скамью и направился к ней, вспугнув пересмешника. Перелетев на галерею второго этажа, он недовольно чирикнул оттуда.
- Она родилась не здесь, не так ли?
Роуз бросила пристальный взгляд, ее глаза подозрительно сузились. Но, по-видимому, она решила, что ответ не принесет никакого вреда, и поэтому мрачно выдохнула:
- Ее мама и папа приехали сюда из Франции пятнадцать лет назад.
В 1848 году, высчитал Зак, произведя в голове несложный подсчет. По всей Европе тогда прокатились революции. Вряд ли было простым совпадением то, что семья Маре покинула страну именно в этот год. Но вслух Зак произнес:
- Сколько времени вы с ней?
- Я была первой рабыней, которую они купили. Мне было шестнадцать, столько же, сколько мисс Эммануэль. - Роуз очистила трехзубчатую лопатку о край медного горшка. - И с тех пор я с ней постоянно.
Зак почувствовал, что в нем растет раздражение. Вряд ли он сможет узнать здесь что-либо полезное. Трудно понять эту преданность, даже любовь, которую многие рабы чувствуют к своим хозяевам. Заку было неприятно думать, что женщина, к которой он чувствует симпатию, имела в собственности человека, словно какую-то вещь.
- Это ее отец, доктор Маре, подарил вас Эммануэль? - сухо спросил он.
Лопатка с грохотом упала на камни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89