Клер Л а Туш и Генри Сантер связывало что-то общее. И этим «что-то» были две вещи: больница Сантера и близкое знакомство с Эммануэль де Бове.
Когда Зак прибыл в больницу Сантера, то обнаружил множество людей. Здесь были и шумные дети, и потные, разгоряченные солнцем, злые женщины, которые молча, с каменными лицами смотрели, как приближается майор.
- Запомни, - говорила мадам де Бове облаченной в черное женщине с печальными глазами, которая держала девочку лет пяти, - ей нужны зеленые листья. Можно даже использовать молодые побеги одуванчиков, если ты больше ничего не можешь найти. Ешь и сама хотя бы немного.
Звон шпор заставил оглянуться мадам де Бове. Их взгляды встретились. Зак заметил, что она затаила дыхание. В глазах читались враждебность и злость.
- Я не могу уделить вам внимание, майор, - произнесла она и повернулась, чтобы уйти, но он остановил ее:
- Нет, сейчас самое подходящее время.
Какой-то светловолосый мальчик в длинной рубашке обхватил ногу Зака и начал плакать.
- У меня всего два вопроса, - уточнил Зак. Очень толстая женщина с выцветшими желтыми волосами и измученным заботами лицом забрала кричащего ребенка.
- И это все?
Присутствующие смолкли. Женщины и дети внимательно смотрели на майора, и в их взглядах читалась ненависть к нему и его форме.
- Спрашивайте, - произнесла Эммануэль и, сложив руки на груди, направилась к чугунному столу. Ее лицо приобрело сосредоточенное выражение.
Воздух в затененном деревьями дворе был прохладным. Зак закрыл дверь.
- Кто все эти люди?
- Каждый вторник и четверг мы даем бесплатные консультации для семей погибших на войне. Мы лечим вдов и детей.
- Мы? - Зак откинулся спиной на дверь и привычно положил руку на саблю. Это движение привлекло ее внимание. - Я не вижу Ярдли.
Эммануэль перевела взгляд на его лицо.
- Он будет здесь позже. Ярдли делает значительно больше, чем вы думаете, хотя и старается это скрыть.
- Почему?
- Что конкретно вы хотите уточнить?
- Конечно, я могу понять, почему он работает здесь, - отталкиваясь от двери, сказал Зак.
- Можете? - Эммануэль положила ладони на крышку стола и оперлась на руки. Взгляд ее был враждебным. - Вы видели высокую рыжую женщину с маленьким мальчиком?
- Нет. А я должен был заметить?
- Ее зовут Мэри-Энн Кэхилл. Ее восемнадцатилетний сын попал в плен и замерз прошлой весной в лагере Дуглас в Чикаго, а ее муж, Пэдди, еще жив и воюет в Виргинии. Из-за мужа ваш генерал Бен Батлер конфисковал ее дом и поставил его на аукцион. Домик небольшой, но в нем можно было жить. Человек, который приобрел дом, предложил этой женщине снять его в аренду, но у нее не было таких денег, и он вышвырнул ее с ребенком на улицу. Его зовут Эндрю Батлер. Он выполнял приказ начальника военной полиции, то есть ваш.
Зак сжал челюсти. Батлер начал проводить подобные акции с имуществом жителей Нового Орлеана даже до «Акта о конфискациях» Линкольна. Теперь, когда было дано официальное разрешение, конфискации стали массовым явлением. Благодаря им, генерал приобрел столько фамильного серебра, что его стали называть «ложечный» Батлер.
- Вы никогда не думали, - еле сдерживая эмоции, произнесла мадам де Бове, - что будет с теми детьми и женщинами, которые оказались на улице по вашей вине? Некоторых взяли родственники, но есть и такие, как Мэри Кэхилл, - они спят в парках и других общественных местах. Не знаю, что будет зимой. Я предложила ей одну из моих комнат, но эта гордая женщина отказалась.
Они остановились у расположенного в центре двора фонтана. Эммануэль опустила взгляд на качающиеся на волнах лилии. Зак и сам плохо относился к «Акту о конфискациях».
- Роуз говорила, что вы считаете рабство предосудительным, - произнес он, повернув голову к Эммануэль.
- Оно отвратительно, - с энергией ответила Эммануэль.
- Тогда почему вы поддерживаете конфедератов?
Эммануэль обошла стол и встала напротив майора.
- В Новой Англии, - произнесла она, - дети в пять лет уже работают на фабриках шесть дней в неделю по двенадцать часов и получают несколько пенни. Тем не менее, вы поддерживаете правительство Соединенных Штатов, которое это допускает.
- Эти дети не рабы.
- Но промышленная мощь Севера зависит от их дешевого труда так же, как аграрная экономика Юга от рабов. Обе стороны в этом не правы. Тем не менее, каждый обвиняет другого и ничего не делает у себя.
Зак вспомнил большое мрачное кирпичное строение, которое стояло - и сейчас стоит - на окраине его родного городка в Род-Айленде. Каждый день перед рассветом за воротами фабрики исчезали дети со впавшими глазами, бледные от нехватки солнечных лучей. Обычно они жили недолго. Те немногие, которые дотягивали до зрелого возраста, вынуждены были впоследствии посылать на фабрику своих детей.
- Но здесь больше рабства, чем эксплуатации труда, - мягко произнес он, - и вы знаете это.
- Да, - ответила она.
- И вы думаете, что свобода для миллионов не стоит того, чтобы за это бороться?
- Бороться? Да. Но нельзя убивать из-за нее. Ничто не может оправдать войну. - Она развела руками. - Посмотрите вокруг. Загляните в ту комнату, полную плачущих детей и скорбящих женщин. Поднимитесь наверх и посмотрите на изувеченные тела. Сходите на любое кладбище здесь, на Юге, или у вас, на Севере. Война не решает проблемы, месье, она создает их.
- Так выдумаете, рабство должно сохраняться? Только потому, что война против него требует много жертв?
Эммануэль возразила:
- Война началась не из-за рабства. Если бы дело было в этом, президент Линкольн подписал бы закон, освобождающий всех рабов. Мы воюем уже год, а освобождения так и не произошло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89