- Ты уверена в этом?
У Эммануэль появилось опасение, что он спросит ее о других мужчинах, которые были у нее в те долгие, полные разочарования и досады годы, когда Филипп развлекался на стороне. Хэмиш Флетчер наверняка бы задал этот вопрос. Но Зак Купер этого делать не стал. Он просто обнял ее и стал нежно и страстно целовать.
Зак ушел, когда уже темнело. Тихо соскользнув с кровати, он начал молча одеваться. Эммануэль же неподвижно лежала в темноте, незаметно наблюдая за ним. Она видела, как он надевает темно-синие брюки, рубашку из тонкого полотна, китель с двумя рядами медных пуговиц и подтяжки. Он свободно чувствовал себя здесь, в полутемной комнате женщины, которую когда-то подозревал в убийстве. А она, глядя на его - вражеский - пояс с саблей, не ощущала прежней ненависти - только невероятную сердечную тоску.
Придерживая руками ножны, Зак наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку. Его губы были мягкими. Она почувствовала теплое дыхание, когда он прошептал:
- Мне нужно идти. Не вставай.
Она обняла его за шею, задержав на короткое мгновение. От Зака веяло запахами ночи, человеческого тела и тем жарким и интимным, что они чувствовали в кровати. Ей вдруг стало безмерно печально; захотелось прижать его к себе еще сильнее и так и держать - всю жизнь.
- Я должен встретиться сегодня с генералом Батлером, - произнес Зак. Он коснулся губами ее щеки, а потом уха. - Я сейчас не знаю, когда освобожусь. Можно увидеть тебя в воскресенье?
Она повернула голову, и их губы встретились. Он долго целовал ее, словно не желая уходить. На этот день Эммануэль запланировала пойти с Роуз и Домиником на Конго-сквер, но даже если бы она не была занята, ее ответ был бы тем же.
- Я не могу сделать это еще раз, - прошептала она, продолжая обнимать его. Зак опустился на колено у кровати и взял ее лицо в ладони, чтобы пристально взглянуть в глаза. - Нам не надо больше видеться.
- Но мы встретимся. - Он криво улыбнулся. - Я не буду отрицать, что хочу тебя. - Он не сказал, что любит ее, но это чувствовалось в теплоте его темных глаз, в мягком изгибе его улыбки, в нежных прикосновениях. И когда он произнес: - Я люблю тебя, - у нее перехватило дыхание.
- Нет. - Она приложила пальцы к его губам. - Не надо.
Он чуть укусил ее за пальцы, а затем поцеловал их.
- Любить или говорить об этом?
Эммануэль покачала головой:
- То, что было у нас ночью, называется иначе.
- Как? Похоть? - Он провел пальцами, как гребнем, по ее волосам сверху вниз. Она не могла отвернуть голову и была вынуждена смотреть в его беспощадные настойчивые глаза. - Может, ты чувствовала страсть, когда я делал это… - его свободная рука скользнула вниз, к ее обнаженной груди, - это было так внезапно, что Эммануэль раскрыла рот, хватая воздух. Зак наклонился к ней, его губы почти касались ее, а глаза горели гневом. - Но ты не знаешь, что я чувствовал в эти минуты.
Он отпустил ее и выпрямился - так неожиданно, что она почти вскрикнула, - повернулся и вышел, оставив ее в одиночестве. Когда входная дверь закрылась за ним, Эммануэль бросилась на подушку. Она подумала, что сейчас расплачется, однако, к ее удивлению, сдержалась. После того, что произошло, у нее осталось только ощущение большой потери и терзающее душу смятение.
На следующий день было ясно. Золотистый солнечный диск посылал обжигающие лучи с голубого неба. После дождя над городом парило.
К полудню жара в кабинете генерала Батлера стала совсем нестерпимой. Густой, неподвижный воздух был наполнен запахами мужского пота, просыхающей шерсти и табачного дыма, поскольку с полдюжины мужчин в тяжелой сидней армейской форме дымили сигарами или выплевывали табак в заполненную до отказа латунную пепельницу.
- Теперь, - произнес генерал, просматривая гору бумаг на рабочем столе, - по поводу этой миссис Юджинии Филлипс, арестованной из-за того, что она засмеялась, когда наш покойный…
- Сэр, - прервал его Зак. Прежде чем явиться сюда, он четыре часа ходил с ордерами на аресты и конфискации; все это время Зак был на ногах. Он хотел поесть, отдохнуть и восстановить силы. По его спине струился пот, а мокрая рубашка прилипла к телу. - Как я понимаю, эта женщина устраивала день рождения для детей и даже не подозревала, что мимо идет траурная процессия.
Генерал поднял голову. На его щеках появился слабый румянец.
- А вы знаете, майор, что эту женщину уже арестовывали в Вашингтоне и судили за шпионаж?
Хэмиш ответил:
- Да, сэр. Мы проверили это. Ее освободили. - Массивный ньюйоркец бросил быстрый взгляд на Зака и отвел глаза. Чем-то Хэмиш сегодня был сильно огорчен, и Зак знал его достаточно хорошо, чтобы понимать, что причиной этого является не только жара.
- Ха! - произнес генерал. Маленький темнокожий мальчик, который обмахивал Батлера опахалом, задремал, и Батлер пнул его ботинком, от чего тот вздрогнул и принялся энергично работать. - Эта миссис Юджиния Филлипс явно не лояльна властям. Когда я предложил ей принести извинения, она отказалась, заявив, что поскольку никого не намеревалась оскорблять, то и просить прощения ей не за что.
- Генерал, - негромко произнес Зак, - у нее девять детей.
- Которым она, без сомнения, внушает ненависть к солдатам нашей армии. Без нее им будет лучше. - Макнув перо в чернильницу, Батлер стремительным росчерком подписал лежащий перед ним документ. - Она заслуживает такого же отвращения, как обычная уличная женщина.
Зак похолодел.
- Но, сэр, это означает…
- Я знаю, майор. Если жены этих мятежников ведут себя как шлюхи, то и относиться к ним надо соответствующим образом. Ее следует отправить на Шип-Айленд до дальнейших распоряжений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89