В самом деле, по какому IIраву грабит их Булыгин? Почему не платит за вывозку?.. И разговоры, разговоры. Не до работы сегодня Мужикам. Хватит. Так никогда и ни за что не выбиться из нужды.
— Да, да, хоть век работай, хоть два! — заявляет . Сегодня он не в примео стпог и

В выражении лица лесничего суетливая озабоченность, глаза бегают, словно он кого-то ищет здесь. А другой оказался урядником: скинул тулуп, а там — шинель.


спросил Карасим, косясь
— А что с ним случилось? на урядника.
— Большая беда,— поспешно сказал Митрич. — Они, видишь, смельчаки несчастные, пошли на медведя. Явку-(8 то отвернулся, гляжу: нет Япыка Тымапиевича с работником. Кто-то же ведь сказал, что медведь есть в лесу, указал на берлогу...— Митрич поглядел на урядника.— Они, несчастные, пошли на медведя, подняли его из берлоги, а убить-то сноровки не хватило. Выстрелили — голько ранили. А раненый зверь, словно очумелый. Да вы сами знаете, в лесу живете. Вот, бедные, и оказались под ого лапами. Обоих убил: и Япыка, и его работника Тойпата. Господи! — Митрич перекрестился.— Напоследок И сам истек кровью, душу богу отдал. Царство им небесное.— Митрич опять осенил себя крестом. — Хороший был человек Япык Тымапиевич, очень хороший.
Тойгизя до того поразился, что подступил вплотную к Митричу. И когда тот закончил рассказ, тут же оделся и вышел на волю. Перед ним стояли три подводы. Одна, В которой ехали Митрич с урядником, у самого зимовья, Пустая. Две подводы остановились поодаль. Одна плотно рыта мешковиной, а на другой темной, заснеженной глыбой лежал замерзший медведь. Тойгизя подошел к нему; погладил шерсть, вдруг его рука коснулась чего-то Твердого. Это был ошейник.
Тихий, горький стон вырвался из груди Тойгизи...
С пустыми санями пробили целину — лошади было до рюха, а потом навалили три хлыста комлями вперед, на подсанки. Ямаш перехлестнул пеньковой ве-iii комли и сел закурить на дорогу! От мокрого лба HI ка парило. Сегодня было ясно, морозно, свежего снега р выпало, и дорога, должно быть, нетрудной будет, и решено было утром, еще в зимовье, что он один мот на Кокшагу на трех подводах. А сейчас, куря на ipory, он что-то засомневался.
— А бери в помощники Йывана.
Ямаш тоже посмотрел на молодого Ваштарова. Ничего мальчонка, до плеча дотянулся отцу, только телом худой да и шубейка на нем...
— Да не замерз бы, — сказал Ямаш,— мороз сегодня подходящий...
Йыван сразу понял, о чем речь между отцом и Яма-шем, глаза его радостно загорелись — как давно хочется ему посмотреть Кокшагу!..
— Бери парня,— настаивал отец.
— Хорошо, возьму. Только у меня не хныкать, понятно?
— Понятно, дядя Ямаш, я не замерзну, я бегом побегу.
По правде говоря, Йывану уже так надоела бесконечная возня с заготовкой дров, с топкой печи, с подметанием и уборкой зимовья, что он уже готов был домой проситься у отца, да и мама все чаще и чаще вспоминалась — с рождества не виделись. Но робость перед отцом, перед дядей Тойгизей мешала ему заговорить о доме. А тут Кокшага! Йыван готов был и в самом деле бежать бегом весь путь до реки.
— Ну, с богом! — сказал Очандр. Лошадь качнулась, влегла в хомут, сани дернулись. Ямаш, страшно крича, побежал обочиной, разбрасывая снег ногами.
Когда выехали на большую дорогу, лошади пошли свободней, легче, и временами Ямаш садился на комли, закуривал. Дорога шла все время по лесу, виляя между деревьями. Так и казалось, что вот-вот покажется река, но нет, все лес и лес. И солнышко вроде взошло, заиграло на снежных пластах по верхушкам елей.
Ямашу, наверно, стало скучно, и он позвал к себе Йывана. Йыван мигом прибежал с последней подводы и сел рядом с Ямашем — ничего, не тяжело, дорога хорошая нынче, слава богу, а как снег или ветер, вот поту прольешь на этих пятнадцати верстах. Ой, не дай бог. А нынче хорошо, слава богу, вот если только ближе к пристани Чевер Олык, там лугами дорога, место ветреное, заносы... А весной все луга зальет, воды много, широко сделается, не Кокшага, а море целое, на лодке куда хо-
— А ты знаешь, почему река Кокшагой называется?
— Не знаю,— сказал Йыван.— А почему?
— А вот слушай, какое дело было. Давно, правда. На ЭТОЙ самой реке, вот куда мы едем, вот в этом, может, бору жил презлой владыка Вараш, а послал его сюда сам царь. Иди, говорит, Вараш, ставь крепость и живи. Леса там неоглядные, зверем пушным богатые, а люди вокруг живут своевольные. Ты призови их ко смирению и владей. Вот какой он подарок сделал Варашу за услужение какое-то. Поехал Вараш, срубил крепость из лиственниц да дубов, высоким забором обнес, а по углам поставил пушки и отдал приказ людям промышлять белку, лису, горностая и привозить ему добычу. А тех, кто воле его не подчинялся, слуги хватали, пороли розгами, а строптивых бросали в колодец сорока саженей глубины. Что поделать, сила на его стороне, а жить надо людям, раз родились на Свет, да и жизнь-то не мила. Ну ладно. Долго ли, коротко ли /кили так, но вот в одном лесном илеме у бедных родителей появился на свет мальчик. Назвали его Кокша. Отец сплел ему лыковую колыбельку и подвесил в правом углу избушки, поближе к очагу. На первую же ночь около колыбельки появился лесоруб Кугурак и сказал:
— Возьми, Кокша, мою силу, а смелости научит тебя отец.
На вторую ночь к люльке склонился охотник Чоткар:
— Бери, Кокша, мою ловкость, а доброту ты получишь ОТ своей матери.
На третью ночь у зыбки появился землепашец Акпа-I м р:
— Я отдаю тебе свою мудрость, Кокша, а любить нашу землю тебя научит народ.
— Они были крестные у Кокши? — спросил Йыван.
— Да вроде того.
А у меня крестный — дядя Григорий, солдат.
— Ну, хорошо, слушай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99