.. Да не успела.
Открылась дверь в ее домик - только засов кованый звякнул, и встала
на пороге она - Дева Дола, вечно юная и всегда прекрасная - в веселье и в
гневе, в печали и в радости. Такая о ней шла молва, точно так и было на
деле. Но теперь Дева Дола была прекрасна от гнева: сверкали глаза ее
грозным блеском, нежные щеки пылали румянцем сердитым, вздымалась высокая
грудь дыханием тяжким. Она молча протягивала что-то земной красавице на
ладони.
А красавица онемела, рукой шевельнуть не может, в горле вдох
оборвался: поняла, что вот и расплата пришла за гордость ее и за шутку
жестокую. Наконец осилилась, прошептала чуть слышно:
- Что это?
Ответила Дева Дола - в ее голосе слышались звоны талых ручьев и шум
грозовых весенних дождей:
- Это то, что хотела ты получить: кольцо Генерала Гора, муженька
моего ненаглядного. Бери, надевай!
В испуге отпрянула от нее красавица: мол, не хочу! Не нужно оно мне!
- Нет, теперь поздно, - сказала ей Дева Дола. - Ты за него человека
сгубила - оно твое. Сердце у тебя каменное - так пусть же камни и будут
тебе женихами, ибо всякий, кто приблизится к тебе отныне - окаменеет от
страха. Имя твое да будет забыто, пусть никто никогда не вспомнит, кто ты
есть и откуда, а ужас, стерегущий на горных дорогах, называть станут люди
Невестою Генерала Гора, - с этими словами взяла Дева Дола ее за руку (а та
не могла шевельнуться по-прежнему) и надела на палец кольцо с хрусталем
граненым, что берег Тропотоп у сердца.
Что тут случилось с гордой красавицей! Будто пеплом присыпались и
обвисли жидкими космами ее дивные локоны, прелестные губки вытянулись,
тонкими стали, бескровными, а глаза голубые, небесно-ясные, вдруг
обезумели, позеленели... Вздрогнула Невеста, как от удара, то ли
заплакала, то ли засмеялась, захлебываясь и пристанывая, слепо прошла мимо
Девы Долы в открытую дверь, в ночь, и дальше, по старой дороге - в горы,
искать себе жениха...
- Да-а... За все нас расплата ждет. Кого-то - раньше, кого-то -
позже, но всех - обязательно...
Берегись, одинокий путник! Берегись, чтобы не застали тебя в горах
ознобные сумерки - это время, когда выходит Невеста на поиски. Того хуже,
если вдруг налетят свинцовые тучи, закрутит ветер, вздымая поземку из
колкого снега - это погода ее любимая. Она идет босиком по снегу, треплет
ветер ее серые космы спутанные и обрывки легкого платья. Это ее голос
слышен порой сквозь вьюгу, сквозь завыванья дикие, сквозь жалобный свист.
Как услышишь - берегись, одинокий путник! Ибо это она идет по дороге, все
ищет себе жениха, а находит лишь камни...
И будет так до тех пор, пока не отыщется смельчак, чтобы снял кольцо
с ее пальца. Но всякий камнем становится, прежде чем коснуться Невесты
успеет. Вон их сколько - камней вдоль дороги. Кто отстал от обоза, кто в
пути припозднился, кто пошел нарочно, героем себя считая... Берегись,
одинокий путник!

Так, или примерно так завершил свой рассказ старый Скалобит, и
замолчал надолго, кулаком подперевши челюсть и пасмурно глядя под ноги.
- Ну и что? - вопросил наконец Сметлив будто бы даже с вызовом, не
дождавшись продолжения речи.
Но кузнец только развел руками:
- Вот и все. Дальше вам решать... - и снова уставился в пол.
Первым поднялся Сметлив. Постоял немного, и молча направился к
выходу. За ним - Верен, последним - Смел. Вчерашний хмель и сегодняшний
облетел с них как листья по осени, пока продолжался рассказ. И вышли они
потому, что нечего было больше спросить, и нечего было сказать. А Скалобит
не стал останавливать.
Сметлив, шагая размашисто, думал так: это же верная гибель. Зачем он
впутался? Что искал? Хотя... нашел-то он много, но только - зачем? Чтобы
все потерять, не угодно ли? Да лучше бы сдохнуть ему на своем табурете,
чем обрести нежданное счастье, Цыганочку отыскать - и сразу утратить. А
отказаться - значит, признаться в трусости... Признаваться ему не
хотелось. Других слов не было. Потому Сметлив и молчал.
Верен же думал иначе. Он припомнил вдруг, что последняя весть о жене
его была именно из Овчинки. И случаются же совпадения! Гм-м... А если не
совпадение? Если это она? И при этом вопросе Верен лишь внутренне пожимал
плечами - ну и что? Он жену-то почти не помнил, а дочка, скорее всего, от
моряка того... (Не забыл Верен обиды за долгие годы, не простил.) Ну да
ладно. Не о том теперь надо думать. Надо думать, как бы кольцо добыть, да
не остаться камнем у дороги. Вот это была задача, а ответа - убейся! - не
было. Верен не любил говорить, если не знал, что делать. Поэтому он
молчал.
А Смел и вовсе не думал - не мог. Все одна и та же, одна и та же
мысль налетала разбойником из темного закоулка: это же дочка Верена! Это
же дочка его! - зная всю историю неудачной Вереновой женитьбы, Смел
почему-то уверен был в этом. - Неужели не понимает Верен, что дочка его в
беде? И поглядывал он на Верена - но тот, похоже, другое думал: шел,
пожимая чему-то плечами. Сметлив был мрачен и, видимо, взвешивал что-то в
уме, и прикидывал, хмуря брови. Смел решил, что они его не поймут. И тоже
молчал.
Так, молча, пришли в постоялый двор, разошлись по комнатам: Верен со
Сметливом, Смел - в свою одиночку. Лег он вроде бы спать, но уснуть не
смог: та же мысль налетала разбойником, отгоняя дремотный покой. И зрело
что-то в его голове, извлекая смысл из тумана тревоги. Наконец Смел не
выдержал - поднялся, оделся, и неслышно прошел коридором, чтоб не будить
других.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87