Здесь
путники остановились, печально задумались. Это была тропа скорби - дорога
на гиблое Серебряное плато. Никто из добрых людей не проходил здесь, не
задержавшись - помянуть безвинно погибших в ледяных рудниках и вечных
снегах проклятой каторги, учиненной Нагастом Воителем.
Но и здесь не пробыли долго: совсем уже близко была их цель. Скоро
дорога стала вместе с рекою выделывать петли между холмами, потом
поднялась на один из них, особенно скалистый и крутой, разрезанный рекою
надвое - и открылась вдруг путникам затаенная среди гор долина, а в ней
лежало, будто в ладони, зеленое и уютное селение пастухов, виноградарей,
кожемяк, сыроделов - Овчинка...

Постоялый двор был сложен из диких камней, приземист, весь увит
виноградом. Хозяин его, по прозванию Горлохват, характер имел плутоватый и
напористый: они хотели поселиться вместе, но свободных больших комнат не
оказалось, и он мгновенно сосватал им две отдельных - одну на двоих, а
другую на одного, да еще представил все так, будто великую оказал услугу и
потребовал деньги вперед.
Кинули на пальцах, кому жить одному - вышло Смелу. Он, ворча, потащил
свой мешок в одиночку. Устроившись, вышли поесть в общую комнату,
Горлохватом громко именуемую залой. Они выбрали из предложенного баранину
по-овчински, сами не зная, что за блюдо такое, но не ошиблись - вкусно
было на диво. Можете представить: крупные куски мяса, нашпигованные
чесноком и морковкой, поджаренные на углях и поданные с кисло-жгучим
соусом под горячие лепешки. А вот ячменной браги не оказалось: ее в
Овчинке не уважают, предпочитая перебродивший сок винограда. Поскольку
больше нигде в Поречье вино спросом не пользуется, его везут отсюда по
осени в самые Рыбаки, где продают эльмаранам и на другие торговые корабли,
заходящие в устье Паводи запасти питьевой воды перед долгой дорогой домой.
Что же делать - пришлось запивать вином. А вот когда, разойдясь,
повторить попросили - заминка вышла: поглядел Горлохват на них
подозрительно, головой покачал:
- А не молоды - пить постольку?
- Да ничего, дяденька, вода дырочку найдет, - отшутился Смел, а сам
поглядел на товарищей как бы со стороны - и только языком цокнул: пацаны
пацанами, едва пушок пробивается. И, чтобы придать солидности их незрелой
компании, завел с Горлохватом, притащившим еще кувшин вина, серьезный
мужской разговор:
- Ты бы лучше сказал нам, хозяин, как Скалобита найти.
- А зачем вам Скалобит?
- Дело к нему есть, важное очень, - а у самого уже и язык
заплетается, и глазки блестят: коварная штука - вино!
Горлохват насмешливо покачал головой, протянул:
- Э-эх, молодежь... Туда же - "важное очень"... Проспитесь лучше, а
завтра уж Скалобита ищите - он пьяных не любит.
- Да где искать-то? - Смел упорствует.
- Вы мимо прошли. Отсюда вниз - второй переулок направо, там кузня в
конце. А в кузне, стало быть, и сам Скалобит.
- Ай, спасибо, хозяин, великую тайну открыл, - дурачится Смел.
Но Горлохват обижаться не стал - что с сопляков взять? Сказал только:
- Давайте, давайте. Допивайте, да спать идите.

Трудно было вставать наутро. Хотя, какое там утро - поздно вставали,
с тяжелыми головами. Прав был хозяин их, Горлохват: не стоило пить так
много. Однако, сделанного не воротишь. И вот, понемногу стали очухиваться,
во дворе ледяною водою умылись из желоба, поесть заказали - поострее,
погорячее. Получился у них то ли завтрак, то ли обед. Но так ли, сяк ли -
время настало идти к Скалобиту.
Припомнили они переулок - вниз идти, во второй направо - и пошли,
пригладив волосы и рубахи одернув. Точно сказал Горлохват - в конце
оказалась кузня, дверь нараспашку, но видно там не было никого, только в
горне огни играли. Огляделись они, да со свету немного увидели. И тогда
Сметлив голос подал:
- Есть тут кто?
- Есть, а как же? - хрипло и тяжело раздалось в ответ из угла, где
они рассмотреть не успели. Там сидел на скамье человек, про которого
человек - не подумаешь. Гора и гора. Если Сметлив был большой, то этот -
огромный. И глядел он на них чуть насмешливо, но с интересом. Будто ждал
их заранее, будто знал, что они придут. Точно - знал, и не думал даже
скрывать:
- Знаю, знаю: была мне весточка, что гостей надо ждать. Да... Вы
входите, входите, ребятушки, не стесняйтесь. Вон табуреточки - берите,
садитесь. - Тут Скалобит встал, вынул клещами из горна железку цвета
закатного солнца, и принялся осторожно обстукивать на наковальне. - Мне
тут одну поделочку отковать надо - вы подождите пока, не скучайте...
Тяжелый двуручный молот казался в руке его хрупкой игрушкой. он и
бил-то им потихоньку, словно боялся разбить наковальню. Все было маленьким
по сравнению с ним самим - и называл он все уменьшительно: молоточек,
ребятушки, табуреточки. Когда-то давно, дождливой весной, случилось в
Овчинке несчастье: у выхода из долинки обрушилась в реку скала, перекрыла
русло Живой Паводи, и могло бы получиться из селения вполне приличное
озеро, не живи в нем могучий кузнец. Он за день сковал себе молот, который
едва поднимали шестеро крепких мужчин, и на третьем ударе скала
раскололась вдоль, а потом и каждый кусок - пополам, и еще, и еще... Он
крушил скалу, стоя по пояс в реке, и вода, пошедшая страшным потоком,
катящая многопудовые глыбы, не могла свалить его с ног. Вот такой он был,
Скалобит, живая легенда Оскальных гор. Старость не подтачивала его силу,
хотя жил он невесть как давно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87