..
Камни, будь они прокляты. На дороге их было полно: Смел, пока одолел
первый крутой подъем, сбил все ноги. Но может, это и к лучшему: понятная
боль заставляла забыть о гнездящемся в сердце неведомом ужасе, выводила из
мерзкого оцепенения, не отпускавшего целый день.
Выше склон выполаживался, стало как будто светлее. И страшнее
одновременно: ветерок шевелил кусты, тенями черными тут и там
притаившиеся, и обрывалась душа у Смела, и сердце бухало изнурительно.
Потом уклонилась дорога в сторону, вышла на борт обрывистого ущелья,
достигла дна его и снова круто ввысь повела - по другому борту. И начал
Смел брумбучать тихонько под нос, чтобы показать самому себе, что не так
уж все страшно. Но тут где-то выше ветер завыл, зажаловался - и сразу
ознобом прошибло: это ее голос слышен порой сквозь вьюгу, сквозь завыванья
дикие, сквозь жалобный свист...
И усталость уже подкатила, стал чаще Смел останавливаться
передохнуть. Наконец вышел он из ущелья на широкое горное плато, полого
вверх уходящее - здесь ветер вовсю гулял, снег скрипел под ногами. Однако
от снега и от взошедшей луны прибавилось мертвого серебристого света.
Поземка мела понизу шипящими белыми струями, облака прозрачные в небе
летели, луну вуалью подергивая, и холодно стало, холодно...
Вспомнил Смел, что захватил с собой фляжку вина виноградного -
передохнуть решил, отхлебнуть для согрева. Присел он было на камень, но
как вспомнил, _к_а_к_о_й_ это может быть камень - подскочил, как
ошпаренный. Нет уж, лучше стоя. Отхлебнул хорошенько, стал фляжку в мешок
прятать. И тут краем глаза приметил он впереди и выше себя, в поземке
лютующей, движение некое. Что-то шло навстречу ему, ныряя в метельном
потоке, а что - разобрать не успел: прикрыл глаза, собираясь духом. Всего
на чуть-чуть. Но когда открыл - вздохнул облегченно, и тут же за нож
схватился: темными силуэтами шли на него друг за другом три снежных волка,
от которых нет спасения ничему живому. Только скробберу уступают дорогу
эти беспощадные звери. До боли стиснул Смел рукоятку и приготовился
драться. Хоть одного-то, - подумал, - я зарежу. А может, и двух, если
повезет. И мелькнуло еще: "Ни за что, дурак, пропадаешь".
Снежные волки заметили его, вожак замедлил бег, следующие за ним
разошлись по сторонам, держась чуть сзади: приготовились нападать. Они
трусили все медленнее, и наконец первый, приблизившись к Смелу на прыжок,
встал. Смел прикинул: "Если сразу удастся убить вожака - может, выкручусь.
Но едва ли", - и сосредоточился на волке, стоящем посредине. Тот
подбирался для броска, молча, но как-то нерешительно, будто к чему-то
прислушиваясь. Смел тоже готовился - соображал, как бы ловчее поймать его
влет на лезвие. Но вместо того, чтобы прыгнуть, волк, лязгнув стальными
клыками, вдруг мотнул башкой в сторону, взвыл леденящим, отчаянным воплем
и стрелою метнулся прочь с дороги, на кипящее снежное поле, огромными
прыжками уходя в обманчивый лунный свет. Двое других кинулись следом.
Смел, еще не поняв, что случилось и не успев перевести дух, глянул,
что могло так испугать волков, и увидел: сбоку от дороги, вытянув руки
вперед, как слепая, шла женщина. А может, девушка: при луне не поймешь.
Ветер рвал на ней обрывки легкого платья, трепал длинные волосы. И главное
- голос... Смел ощутил, что коченеет внутри: перед этим все прежние страхи
измельчали в мимолетный детский испуг. Невеста слепо шла мимо него, но
он-то, конечно, знал, что она его видит, и мимо не пройдет. Она и не
прошла - растаяла, хохотнув напоследок дико. Смел отчетливо увидел, как за
миг до исчезновения стала она бесплотной, и снежные струи неслись сквозь
нее.
Пропала, как не было. Смел постоял, все так же до боли сжимая
рукоятку ножа закостеневшей рукой, не замечая, что намело уже снегу за
ворот овчины, и тает он, соскальзывая на грудь ледяными струйками. Потом
осторожно повел глазами - никого не видать, - и, стараясь почему-то не
двигаться, стал страшно медленно, будто глыбы ворочал, думать окоченевшей
головою, что делать. Бежать? Все, наверно, пытались. Стоять? Холодно,
насмерть замерзнешь. Что еще придумать? Придумал: глотну напоследок из
фляги, а там...
Тут Невеста вновь появилась. Она шла теперь с той стороны, где
скрылись снежные волки, и опять как будто бы мимо, и опять исчезла шагах в
десяти от него. Смел подождал, пока откатила от сердца черная ледяная
волна, свободной рукою полез в мешок, зубами пробку из фляжки вырвал.
Приложился. Так. Хорошо. Подумал: а что, собственно, я стою? Может,
попробовать улизнуть потихоньку? Ни кольца ему уже было не нужно, ни
спасать никого... Оглянулся он воровато, повернулся к ветру спиною и
сделал один только шаг - или, даже, шажок...
И оказался с Невестой лицом к лицу. Тут он успел ее разглядеть: глаза
безумные, щеки впалые, острый нос. Губы бескровные искривлены рыдающим
хохотом. Руки тонкие и корявые к нему тянуться. Кольцо на безымянном
пальце. Мелькнула еще мысль: "Верена дочка..." - и пропало все, темнотою
сделалось и пустотою.
...Придя в себя, Смел обнаружил, что стоит точно так, как стоял,
когда попробовал "улизнуть". Сколько пробыл без памяти - неизвестно. А
может, он уже камнем стал? Глаза скосил - да нет, вроде руки-ноги на
месте. Медленно, осторожно снова к ветру лицом повернулся. Потянулся за
флягой заветной - и опять Невеста из поземки возникла. Подошла поближе к
нему - и растаяла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87