А теперь... Но делать
нечего. И вскоре Смел пободрее застучал своей длинной, выше головы палкой,
и Верен перестал хмуриться - очень уж красиво было вокруг. А Сметлив...
Что ж - он сам так решил.
Однако далеко не ушли. Смел вдруг остановился: "Тихо. Шлышишь?" Верен
прислушался. И правда, как будто кто-то где-то кричал. "Птица, наверное."
- "Какая тебе птича? Это же он!" - "Кто он?" - "Да Шметлив!" - и Смел,
круто повернувшись, зашагал назад. Верен пожал плечами, но пошел следом. И
через некоторое время Смел завопил не своим голосом: "Хо! Шметлив! Давай
шкорей, хвошт шобачий!" - как будто не видел его сто лет. А Сметлив,
показавшийся на дороге, и так спешил изо всех сил, задыхался и взмахивал
руками, словно пытался взлететь. Не дойдя до них несколько шагов, он
плюхнулся задом на обочину - силы кончились. Но к нему уже подоспел Смел,
затормошил, захлопал рукой по плечу, засмеялся, а Сметлив только одурело
мотал головой и хватал ртом воздух.
Наконец восторг Смела иссяк, а Сметлив малость отдышался. Отдышался и
сказал: "Деньги-то - хр-р... их-х! - деньги-то я так и забыл вам
отдать..." - он все еще старался уберечь лицо, но не уберег, потому что
тут же продолжил: "Но знаете... - хр-р... их-х! - я туда не пойду. Ноги не
идут. Я уж лучше с вами..." - и поднял глаза, умоляющие: только не
смейтесь! Но Верен все же засмеялся и сказал: "Правильно. Молодец,
Сметлив. Я не над тобой смеюсь, я от радости." А Смел все приговаривал:
"Теперь вще хорошо, теперь вще хорошо будет..."

Ближе к полудню вошли в Белолес-на-Костях. Жутковатое место,
неприятное. Лоб в лоб, сходу сошлись здесь когда-то эльмараны с
пореченцами, не успев ни приготовиться, ни перестроиться в боевые порядки.
Рубка получилась страшная и бессмысленная, когда никто не знал общего
замысла, да и не было замысла никакого, а просто каждый бился сам за себя,
озверев от крови и безысходности. Пользы битва никому не принесла, зато
народу полегло несчетно.
Раньше здесь было обычное редколесье, а года через два-три стали
замечать, что потянулись вверх неприятные, белоствольные деревца с
хрупкими, суставчатыми веточками и листьями блекло-зелеными, которые в
начале осени (а битва как раз и была в начале) вспыхивали страшным
багровым цветом. Много лет прошло с тех пор и окрепли, высоко поднялись
гладкие, мерзкие, цвета высохшей кости стволы, и совсем потерялись среди
них старые вязы, ясени и дубы, помнившие побоище. Потому и назвали так -
Белолес-на-Костях. Смельчаки отваживались забираться в чащу, находили
сломанные мечи, расщепленные копья, ржавые колчаны, а в старых деревьях,
по их рассказам, торчали заплывшие корой эльмаранские стрелы.
Старики шли и шли, а Белолес-на-Костях все никак не кончался, и уже
пробирал их озноб от молчаливой враждебности мерзких белых деревьев, а он
не кончался, и уже мерещились им дальние яростные голоса, сиплый рев
боевых труб и хрипы умирающих, а Белолес не кончался, и нечего было думать
остановиться перекусить, и не шли на ум никакие слова, а он не кончался и
не кончался, проклятый Белолес-на-Костях...
Но вот впереди завиднелась чистая зелень добрых деревьев, заслышался
впереди птичий звон, а скоро последние костяные стволы шарахнулись в чащу,
потерялись, затаились. "Ф-фу, - перевел дух Сметлив. - Ну и гадостное
место". Смел и Верен с ним согласились, хотя почему гадостное - непонятно:
кроме жути, которую, проходя, испытывал каждый, никому никакого вреда
Белолес-на-Костях не причинял. Ну и Смут с ним, прошли - и ладно, а что
там со временем? Оказалось, что до вечера еще далеко, не так уж и долго
шли они через Белолес.
Стали прикидывать - не остановиться ли? Да нет, не стоит. Перехватить
на ходу по куску лепешки и - скорее, скорее, чтобы заночевать подальше от
жуткого места. Однако вышла в пути задержка: на припеке у самой обочины
Смел приметил белые шляпки двух тепляков. Тепляки - грибы чистые, крепкие,
вкусные и растут обширными семьями. Стали искать - набрели на поляну, где
их будто посеяли. Пришлось Сметливу снимать рубаху, приспосабливать под
мешок - набрали, сколько вместилось.
А там уже и вечер подкрался, пора было думать о ночлеге, но, как
назло, не попадалось им подходящего места. Когда до темноты оставалось
совсем немного, Верен решительно свернул к подножию большого дуба: "Все.
Здесь переночуем. Хоть не промокнем, если дождь." А погода портилась,
ветер с далеких гор нагонял серые мокрые облака и запах дождя висел уже
над дорогой.
Вскоре в затишке между корнями запылал костер, грелась вода в помятом
ведерке, а старики пекли над углями грибы, целиком нанизанные на прутья
яблони-дичка, подсаливали и ели, захлебываясь сладковатым горячим соком. И
вот, когда Смел, нагнувшись к костру, поджаривал очередной тепляк, Сметлив
вдруг пригляделся к нему повнимательнее и фыркнул: "Эй, Смел! Что это у
тебя на лысине?" - "А? Что?" - испуганно переспросил Смел, проводя тыльной
стороной ладони ото лба к темени. Посмотрел на руку, потом на Сметлива:
"Ничего нет." - "Ты погляди, Верен! - Сметлив взял Смела за шею и слегка
пригнул его к огню. - Что это там такое засеребрилось? Никак ты, Смел, к
старости обрастать начал?" - "Да ну тебя к Шмуту!" - обиделся Смел и
сбросил его руку. Верен улыбнулся, а Сметлив не унимался: "Слушай, Смел, а
вдруг правда? Обрастешь к концу пути, а там - какая-никакая невеста. Вот
мы тебя и поженим!" Тут уж и Верен засмеялся, а Сметлив задыхался и
хрипел, ударяя ладонями по коленям и не слушая возражений Смела:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87