Осторожно заговорил, чтобы не ляпнуть
лишнего:
- Вот тебе и три головы... Шапка-то волчья - не с неба свалилась. Хо!
Ловок, видать, прадед твой был!
Последыш ответил неожиданно резко, зло, не по-детски:
- Да? Ловок, по-твоему?
Смел смутился:
- Да я ничего не хочу сказать. Слышь, Последыш? Не все там, конечно,
понятно...
Но тот пробормотал с неясной угрозой:
- Ничего... Скоро все понятно будет.
Испугавшись, что мальчишка наделает глупостей, Смел сказал как мог
примирительно:
- Ай, не расстраивайся. Дело давнее, забытое. А то, гляди, еще
натворишь чего...
- Не натворю, - раздраженно дернул щекой Последыш. Они шли уже по
булыжникам улицы.
Расставаясь, Смел попросил:
- Если что, ты найди меня. Я у Грымзы Молотка...
Последыш рассеянно кивнул, так что Смел и не понял - услышал он или
нет.

Последыш не зря сказал, что скоро все будет понятно.
...Это случилось давно, Последышу тогда было лет пять или около того.
Заигравшись, он оказался однажды у двери в комнату прадеда и подглядел
случайно, как тот подошел к платяному шкафу, украшенному резными
розетками, взялся за одну из них и сдвинул в сторону. За ней оказалась
дыра. Прадед вытащил оттуда ключ и открыл им стоящий у шкафа железный
сундучок, а из него извлек, в свою очередь, шкатулку темного дерева. Тут
Последыш шевельнулся, старый Лабаст услышал и обернулся с таким испугом на
лице, что Последыш и сам неизвестно чего испугался. Однако, увидев
правнука, фельдмаршал облегченно перевел дух:
- Ты что здесь крутишься? Иди, иди отсюда, нашел, где играть...
Последыш забыл бы увиденное, но испуганное лицо прадеда намертво
врезалось в память, а вместе с ним и весь тот случай. Однако только теперь
Последыш понял, чего испугался старик: в железном сундучке он хранил
шкатулку оружейника. Может быть, в ней и кроется разгадка тайны?
...Все семейство восседало за ужином. Длинный стол освещался многими
свечами, негромко постукивала посуда. Когда Последыш вошел, все взоры
обратились к нему: взрослые смотрели укоряюще, ехидные сестренки -
злорадно. Последыш постоял, переминаясь, потом бочком, стараясь держаться
тени, двинулся к лестнице, ведущей в верхние комнаты. Он уже взялся за
перила, но его остановил строгий бабушкин голос:
- Ты почему опоздал?
Ну как же, так он все и рассказал. Последыш опустил голову и
пробормотал что-то невнятное. Выручил отец:
- Ладно, быстро умывайся - и за стол.
Последыш, торопясь, плеснул из ковшика себе на руку, пару раз провел
мокрой ладонью по лицу. А-а, все равно синяк не смоешь. Взял полотенце - и
вдруг замер. А что если наведаться к прадеду прямо сейчас, пока все внизу?
Он выглянул в коридор - никого. Тихонько прошел к комнате прадеда и слегка
толкнул дверь. Она подалась. Не заперто. Еще раз прислушался, собираясь
духом. Тихо.
У прадеда в комнате было темно, как в желудке, но Последыш делал все
в каком-то оцепенении, будто во сне. А может, просто от страха мысли
отшибло. Розетка послушно поехала в сторону, в тайнике обнаружился ключ и
точно вошел в скважину на железном сундучке. Последыш открыл шкатулку,
нашарил там бумаги и все до единой сунул себя за пазуху. Проверил еще, не
осталось ли чего. Потом запер сундучок, положил ключ на место и задвинул
розетку. Все. Выскользнув в коридор, осторожно прикрыл дверь и вернулся к
себе в комнату, где спрятал бумаги под матрац.
Теперь надо было спускаться вниз. Тут, конечно, обнаружились все его
знаки боевой доблести, и началось. Последыш сопел, уткнувшись в тарелку, и
не отвечал ни на вопросы, ни на упреки, ни на причитания. Ему не терпелось
уйти к себе. А когда этот желанный момент настал, Последыш, уходя, искоса
поглядел на прадеда: тот сидел у камина с кружкой браги в темной, крепкой,
как высохший корень, руке, уставясь в огонь мутными глазами.
У себя в комнате Последыш запалил свечу, запер дверь на крючок и
достал бумаги. От нетерпения и знобкой жути у него заплясали, задергались
пальцы, тяжело забухало в ребра сердце. Пришлось переждать, успокоиться.
Только взялся снова - постучалась мать: "Сынок, ты не спишь?" - "Сплю,
сплю..." - "А чем это ты там шуршишь?" Последыш обмер, пряча бумаги опять
под матрац: "Ничем не шуршу, послышалось тебе." - "А-а... Ну ладно, спи.
Добрых снов".
Какие там сны... Как только стихли материнские шаги, Последыш вновь
достал бумаги и принялся внимательно их рассматривать. На первой была
карта реки выше города, как понял он, повертев ее так и сяк. Вот
обозначена двумя деревцами Оголтелая падь, это полтора дня пути от Белой
Стены. Вот повыше - речной перекат Костолом. Еще дальше, на большой
излучине - крестик. Ага, это, видимо, та самая глина... Здесь ее нашли.
Здесь, значит, и обвал был. Последыш сложил карту и взял следующую бумагу.
Она была сплошь исписана с двух сторон мелким почерком и содержала,
видимо, какие-то рецепты. Взять того-то столько-то, растолочь с тем-то,
промыть, высушить, добавить... Последыш не стал вникать, только
внимательно просмотрел до конца. Ничего существенного.
Третья бумага - чертеж. Пушка в разрезе: канал ствола, камера
сгорания, запальный ход... Интересно. Но ничего из того, что нужно
Последышу. Еще пара бумажек: указания по приготовлению глины, способу
отливки и тому подобное. Нет, все не то.
Остался последний документ. Два листка, исписанные крупным правильным
почерком, были сшиты вместе. Последыш развернул и стал читать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87