Но Василий видел, что китаец соединен каналом совсем не с ним. Кто-
то, похоже, Академик, пустил ракету с кассетной боеголовкой и малость
промахнулся. Кассета разделилась уже в китайце. Тот пробежал с
воинственными воплями еще несколько метров, а потом из него стали вылетать
огненные шарики дочерних боеголовок и разрываться где попало. Солдат
несколько секунд напоминал напоминал фейерверковую шутиху, а весь
пещерный зал был иллюминирован гроздьями вспышек.
-- Не стреляйте. Я сам с ним покончу.-- кинул Саид.
И правильно, очередь могла вернуться к тому, кто ее пустил. Черные
шаровые молнии комкали зал, как бумагу. Уже слышался треск каменных
слоев, и со свода сыпались здоровенные каменюки. Василий еще пять секунд
ничего не понимал, а потом поймал эмоциональную волну. Они сейчас с
Саидом будут драться из-за Яйца.
Они оба, опередив других драконов, идут к драконессе по оранжевой
грязи под лиловым небом, стараясь не попасть под фонтаны адской энергии,
стремящейся вонзиться в небо. Они месят грязь шестью лапами и цепляются за
кочки рукочелюстями. Они идут к самке с разных сторон и впервые встретятся,
когда она окажется совсем рядом и ее чарующий запах будет бить в панцирные
швы и, естественно, возбуждать неистовство.
Они будут драться за право сразиться с самкой, пока один не сдастся и
не залезет сращивать проломленный панцирь в какую-нибудь складку. А тот,
кто победил, отправится к Ней.
Асия Раисовна. Зина.
Яйцо к тому времени уже достаточно поспеет в ее теле.
Именно в битве с самкой чьи-то жизненные нити обязательно будут
пресечены. Если погибнет он, она разорвет ему брюшной шов, испытывая при
том высоты блаженства и вложит в кровавое гнездо свое Яйцо. Лярвы,
вылупившись из Яйца, обязательно должны расти в драконьем теле, пожирать
его плоть, брать его силы. В трупной обители лярвы будут сражаться и поедать
друг друга, наращивая массу и умение. Они будут размножаться делением,
производя все более изощренных бойцов. Через девятьсот поколений,
разрывая оболочку его выеденного трупа, наружу выйдут лярводраконы. Все
молодые твари останутся только детьми своей матери -- недоразвитыми
самками. Из них не получатся настоящие драконы-дальнобойщики, знающие
Пути.
Если победит он, то, кайфуя по высшему уровню, вспорет ее брюшной
шов и искупается в слизи ее внутренних покровов, и оголит Яйцо, и постучит
по щиту-скорлупе. Когда внутри Яйца зашевелится Страж, то внутрь будет
запущен Гаденыш. Он загрызет Стража, и тогда лишь останется пустить в Яйцо
отросток Знания.
Через девятьсот поколений драконьи личинки покинут выеденную
пожухлую оболочку ее трупа, и почти все они станут вечно незрелыми
самками-яйценосительницами. Но, помимо них, окажутся те, кто получил
знание Путей и еще в укромной трупной обители приобрел настоящие женские
признаки. Они-то и вырастут в зрелых самок, способных... Что способных?
Этого уже нет в его памяти...
Ровный огонь сердца давно превратился в московский пожар 1812 года.
Гневным спринтером Василий ринулся по одному из каналов к Саиду. Но,
кажется, ему не хватило ни дыхания, ни умения. Как неудачного бобслеиста
его перевернуло несколько раз и выкинуло из "желоба". Конечно же, было
слишком скользко. (Уже позднее он понял, что тормозная сила, придающая
клейкость конечностям, в нем самом.) Василий попал в твердый сегмент, его
зашвыряло, как луч света между поверхностями -- все чувства растрясло-
разбросало, словно костяшки в стакане. Но вот они -- первые навыки. Василию
удалось ненадолго прилепиться грудным панцирем к одной из поверхностей и
мягко выскользнуть из ловушки.

Хоть и выскользнул, но его
сильно крутило вокруг пяти или шести осей. Вдобавок он еще не
мог управлять длинными своими конечностями и его втянуло прямо в
пружинящий мешок мягкого сегмента. Крупно залетев, Василий
словно рассопливился, мысли и чувства тоже стали растекаться.
Молодой дракон раскисал, тонул, и никакие трепыхания тут не
помогали. Но в какой-то момент удачно полыхнул огнем, заставив
отпрянуть мягкую, почти живую плоть сегмента, толкнулся
распорками лап, вырвался и снова заскользил по каналу.
На взгляд стороннего наблюдателя все это напоминало бы путешествие
шарика в игровом автомате: скачкИ, торможения, резкие повороты,
соударения. Вторым шариком катался Саид, еще где-то проносились китайцы
и Академик -- они, видимо, не успели вырваться из пещеры, так
что их тоже захватили вездесущие каналы.
-- Я восстановился на девяносто четыре процента,-- снова залопотал
боди-комп.-- Вначале о грустном. Физика настолько изменилась, что я не
способен оценить новые пространственные параметры. Как я уже говорил, в
меня заложен творческий потенциал доцента, в лучшем случае средненького
профессора и Aй-Кью* не
более ста сорока. Однако с тревогой могу известить, что
время канализировано и течет то с опозданием, то с ускорением.
Если хотите, могу вывести на экраны сведения о концепции
временных шнуров известного математика Гутентанцера, ныне
находящегося на лечении в психбольнице города Геттингена.
[* IQ -- коэффициент интеллектуальности]
Из теории геттингенского Гутентанцера Василий успел усвоить
немногое: тело, перемещающееся по каналу с ускоренным временем
(пространственной складке с повышенным хрональным давлением),
плохо различимо для противника. А само оно, если с глазами,
порой видит то, что еще должно произойти. Этот канал лучше
подходит для атаки. А вот тело, перемещающееся по каналу с
замедленным временем (пониженным хрональным давлением) -- находится под
наблюдением врага и вообще под его контролем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137