Дверей и каналов
было много, трудным казалось не попасть в какой-нибудь из них. Потом
Василий стал работать головой и выбирать. Его набравший опыта взгляд уже
различал ближайшие сегменты и пути, соединяющие их. Уже можно было
составлять маршрут.
Вдох, вспышка, толчок и движение. Как будто скользишь или же
напротив продираешься, преодолевая сопротивление; в любом случае стенки
канала давят на тебя, хотят схлопнуться, и приходится раздвигать их. Покуда
хватает силы. Она тоже вливалась в него -- на вдохе будто заноза вонзалась в
самую сердцевинку, да еще заодно и током шарахало. Все пути пока что были
болезненными.
Что касается сегментов, то одни из них казались твердыми, как будто
каменными и вдобавок многоплоскостными. Плоскости-поверхности
пересекались и соединялись совершенно невероятным образом, нисколько не
мешая друг другу. При попадании на какую-нибудь из поверхностей тело
отражалось подобно лучу, упавшему на зеркало. Впрочем, являлось ли это
телом? Василий не ломал кости при жестких соударениях и не набивал шишки,
хотя испытывал массу неприятных ощущений. В том числе чувство жесткого
контакта, сотрясение, не имеющее конкретной привязки к членам и органам.
Само сознание стало страдающим веществом, оно растягивалось,
расщеплялось, раздваивалось и какое-то время чисто шизофренически не могло
собраться воедино.
Другие сегменты были мягкими, упругими, словно водянистыми.
Состояли они, казалось, из живой плоти. Тело в них тормозило, как будто даже
растворялось, утопало, переваривалось, а потом выбрасывалось назад -- так
желудок извергает вредную пищу. "Растворение" опять-таки не вело к потере
членов и органов, но душа просто изнывала от потери четкости, смешения всех
мыслей и ощущений.
Теперь можно было драться без оружия -- реализовалась извечная мечта
каратистов-ушуистов об энергетических ударах. Руки и ноги обладали твердой
и резкой поражающей силой, грудь и спина -- толчковой и упругой.
Пожалуйста, и врезать, и уронить. Надо только решиться.
Имейся зрители у этого "спектакля", они бы увидели, что два человека
появляются и исчезают в разных местах подвала. При этом и вращаются, как
юла, и падают плашмя, словно сковородки, и делают "бочки" с
"иммельманами", как истребители, и "двойные тулупы", словно фигуристы, и
медленно плывут, что твоя рыба, и взмывают, будто птицы. При этом один
человек как бы преследует другого и пытается до него дотянутся.
Зрители бы видели, что разные части тела у этих шибко подвижных
людей то растягиваются, то укорачиваются, иногда расплываются или
утончаются.
Вот бородатый крепкий мужчина своим кулаком размером с
искусственный спутник пытается приголубить тощего субъекта по хлипкой
спине. Но тощий субъект тут же изгибается и срывается с места словно
шпилька, выброшенная рогаткой.
Внушительный мужчина стремится следом, вот он исчезает и появляется
снова, но почему-то вращается сразу вокруг двух осей. Мимо проносится
тощий субъект, его положение немногим лучше. Он сучит ногами и машет
руками, как будто это может сделать его полет управляемым. Неожиданно ноги
его укорачиваются, а руки вытягиваются. В результате, прежде чем замерцать и
исчезнуть, он поражает атлета в бок. При том последней исчезает тощая рука,
она, наверное, с секунду летит совершенно одна, как палка, брошенная в
воздух.
Противоборствующие бойцы меняют свои относительные размеры, то
тощий субъект становится мухой, витающей около зубов противника, то
крепкий мужчина делается размером не больше шмеля и норовить ужалить
врага в нос.
Но никакие зрители не знали бы, что Василий подметил уже некоторую
симметрию "твердых" и "мягких" сегментов пространства. Он ринулся по ним,
словно по уступам, в какую-то неведомую даль. Затем резко замер в мягком
сегменте, надеясь, что преследователь просвистит дальше -- себе на погибель.
Но Саид тоже затормозил, хотя и завращался при этом, затем аккуратно
стал выбираться со скользкого участка в соседнем твердом сегменте. Василий
собрался было дотянуться до преследователя и отвесить роковой удар, но что-
то подсказало ему: нельзя. Отдача бросит его обратно по скользкому каналу и
утопит в слюнявой гуще.
И тогда В.С. Рютин изобразил взволнованность и полное неумение, он
так и заколебался на одном месте, однако нащупал уже жилку покрепче, с
которой можно было отпрыгнуть. А Саид подумал о Василии, как
совершенно затравленной добыче. Но в действительности, она
оперативно отскочила именно в тот момент, когда охотник рванулся
к ней изо всех могучих сил. Этого мягкий сегмент не выдержал.
Василий успел убраться из него, а вот Саид с разгона вошел в
"кисель" и потонул в нем бесследно. От страшного вопля
напоследок содрогнулись все пространства.
"И чего это я его утопил? Он мне даже слова плохого не сказал.--
Василий Самуилович победно хохотнул, но быстро остыл и поправился.--
Привидится же такая чертовщина. Похоже, наширяли меня психоделиками те
двое, Саид и мудила Денис. А у меня и так мозги ослабленные из-за
экстраморфина. Паразиты. Хотя порой глюки были забавными. Но самое
главное: то, что я был прикован к трубе -- полная неправда и фуфло."
И всё же, хотя психика пыталась скомпенсировать чудеса и диковины
каким-нибудь скучным прозаическим объяснением, было ясно, что без
чрезвычайных происшествий не обошлось.
Василий находился в том же самом подвальном помещении, но сейчас
его густо заволокли туман и дым. Посредине подвала искрил массивный
аппарат, и было непонятно, работает ли он еще;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137