Если до него добраться, вскинуться
наверх, то уже он, Рютин Василий Самуилович, господствует над местностью.
Василий дал длинную неэкономную очередь из штурмгевера и рванул.
Шахиды предоставили ему паузу в две секунды. А потом огненная змея
скользнула слева, что-то разорвалось справа, ударив будто шпалой по ногам.
Он устоял и даже обернулся. Один из шахидов, привстав, целился в него, но
Василий выстрелил первым и попал. Тело врага, пуская дымный след из дырки
в груди, отлетело назад. Второго противника Рютин не видел до той поры, пока
тот не высунулся из-за каменного выступа, придающего утесу вид брюхастого
мужчины. Расстояния оставалось не больше пары метров. Боевик был
вооружен пистолет-пулеметом, а десантник-программист только
длинноствольным штурмгевером, стрелять из которого казалось не
слишком сподручным. Свинцовая плеть неприятельской очереди уже
хлестнула по ближайшему камню, когда Василий, ухватив свою
винтовку за ствол как шкворень, шарахнул неприятного человека
прикладом по руке.
Оружие у него вышиб -- это
было плюсом, а минусом стало то, что шахид своей второй
рукой, сильной как кран, перехватил приклад, направил ствол в
Василия и выстрелил. За мгновение до этого
программист-василиск увидел пространственную складку, которая
захватила его и намертво привязала к этому чертову стволу.
Кто виноват -- ясно. Но неужели ничего нельзя поделать?
Ну, еще вздох, еще. Что-то слабо здесь с подножным кормом, в
смысле с первородной хрональной силой. Мало огня, мало. Удалось
лишь немного пережечь пространственный диаметр складки, сузить
ее, исказить, но до схлопывания еще далеко. И поздно уже.
Сокрушающий удар пришелся на правую часть груди. Выстрел отбросил
Василия в сторону, приложил-припечатал к каменистой земле и с первым же
вздохом (человеческим, не драконьим) он понял, что повреждено легкое. А с
первым выдохом увидел кровяной сгусток, медленно вылетающий у него изо
рта.
Враг, полностью завладев винтовкой, снова наводил ее, чтобы
покончить с лежащим Василием. Враг, скотина, уже торжествовал. Ярость,
конечно, клокотала в василиске. Чувствительные отростки
прощупывали пространство, челюстеруки выискивали жизненные нити,
переднехвост пытался отсечь время. Нет, ярость не столько
клокотала, сколько тихонько булькала, она не была столь насыщена
силой, как раньше. Ничего пока не получалось, хотя до развязки
оставалось совсем немного. Он не чувствовал подруги, которую
можно было бы разорвать, купаясь в блаженстве, и поэтому ярость
была хиленькая дежурная.
Впрочем, какая-то дверь открылась и какой-то канал нашелся. Он вроде
ничем не отличался от других, но, с другой стороны, казался более устойчивым
и важным, словно был стволом, в то время как остальные -- прутиками на нем.
И уводил он незнамо куда. Василий понял, что те чудеса, которые с ним
случались раньше были просто подарком, а теперь он должен или загнуться,
или стать ДРУГИМ, потому что меняется тот, кто живет в нем. И тогда жизнь
гражданина Рютина продлится, хотя это будет уже совсем другая жизнь, и не
совсем его жизнь, и какая-то полужизнь, может даже говно-жизнь.
Он, открыв эту дверь, влетел в канал и, когда вышел из него, стал
взрослым драконом. Не ярость и ненависть могли принести теперь победу, а
уверенность в том, что принадлежишь Пути. Притом где-то вдали
даже замерцала любовь. А враг сейчас оказался перед ним как на
ладони.
Сверкнул переднехвост, обрезая хрональные шнуры боевика.
До вражеского выстрела оставалось совсем немного, какие-то сотые
доли секунды, но шахид словно влип в смолу.
Выдох -- и клубок пространственной энергии, прокатившись по
хрональному шнуру, образовал канал ускоренного времени.
Под рукой лежащего Василия оказался один из великого множества
камушков.
Челюстерука обрезала все жизненные нити врага.
Василий сжал камень и хотя боль сверкнула, пронзив насквозь грудь,
швырнул его.
Потом он уже понял, что камушек попал врагу прямо в окуляр
инфравизора и, видимо, осколок повредил глаз. Такое везение часто бывает в
кино у положительного героя, но в жизни, скорее, у отрицательного.
Шахид взвыл и, конвульсивно вздернув дуло, выстрелил. Василий
прянул вперед -- пусть даже боль занималась гастрономией в его груди, и,
крутанувшись, подсек противника ногой. А когда тот упал, шарахнул его
другим камнем, поувесистее.
Василий не стал проверять самочувствие
захрипевшего шахида и ринулся вниз, невзирая на то, что в груди как будто
работала сотня маленьких гестаповцев. Однако при этом он уже не
слышал свиста, воздух вроде уже не выдавливался через
дополнительную дырку в его теле.
Бой, как вскоре выяснилось, стихал, лишь издалека доносились редкие
выстрелы, направленные незнамо куда. По пути Василий наткнулся на
уцелевших спецназовцев.
-- Куда ты, неугомонный?-- спросил майор, явно не собираясь
удерживать его силой.
-- Спасибо за приятный вечер, но теперь мне точно с вами не по пути.--
прохрипел Василий.
-- Я не хочу навязывать тебе компанию,-- сказал командир, оценив кровь
на жилете Василия и в углу его рта,-- и не могу предоставить медсестричку в
коротком халатике, но сержант Чернов способен сделать тебе дренаж и
перевязку.
-- Нет, спасибо, дренаж не нужен, у меня там, в натуре, уже не свистит,
значит пневмоторакса нет. Перевязку сам cделаю, только потом.
А сейчас я не могу их потерять, шахидов этих моторных, которых
мама через попу родила. Если не жалко дайте мне индивидуальный
медпакет первого класса.
-- Вообще это дорогое удовольствие, но поскольку трем нашим он уже
не понадобится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137