Это уже взволновало Василия, и он заложил свой вираж,
перекинув ноги направо.
Пилот бросил еще один козырь и атаковал программиста-планериста
всей тушей вертолета. Но, судя по всему, угодил в нисходящий
поток, то бишь воздушную яму, и вместо того, чтобы таранить или
рассечь лопастями, промчался ниже. Всего лишь сантиметров на
пятьдесят. Поток от винта сильно толкнул Василия вверх и
намного уменьшил скорость падения. Последнее, что увидел
дверной планерист, прежде чем врезаться в стену водопада, это
то, как вертушка пытается набрать высоту, чтобы преодолеть
горную кручу. И, кажется, тщетно.
Тут Василия ударило, сотрясло и завертело в водяной круговерти,
закидало, словно он был тряпкой в какой-то сверхскоростной стиральной
машине. Кроме того, совершенно нечем было дышать. Вдобавок его пару раз
серьезно шмякнуло о что-то твердое, хотя и не острое. И какое наступило
наслаждение, когда он погрузился в спокойные ледяные воды озера, успев даже
глотнуть воздуха перед этим.
Именно наслаждение, потому что эта купель после всего пережитого не
казалась возмутительно холодной.
Василий повращал глазами и увидел еще одно тело, опускающееся вниз.
Судя по комбинезону, то был один из докторов-садистов. Хотя
злодей не совершал никаких самостоятельных движений, Василий
подумал, что этот человек, возможно, жив и стоит его спасти и
откачать -- тогда будет свой домашний врач. Но когда до
"домашнего доктора" оставалось пару метров, тот вдруг лопнул и
из него вышел кровавый вихрь вместе с потрохами. Премерзейшее
было зрелище -- видно, одна из очередей, предназначенных Василию,
попала в "своего" и разворошила его пулями-бутонами.
Василий собирался было уже толкнуться ногами, чтобы поскорее
добраться до поверхности, но внезапно какой-то блеск приворожил его.
Несмотря на нехватку воздуха, невольный ныряльщик преодолел еще метр,
отделяющий от блестящего предмета, мирно лежащего на дне. Там, среди
валунов, сброшенных водопадом, Василий увидел скелет, вернее обломок
черепа и пару неприглядного вида костей. А рядом с ними лежала,
а если точнее покоилась, тарелка или что-то вроде этого. Она то
и блестела.
Василий хотел было вынырнуть сперва, а потом уже думать, стоит ли
возвращаться за блестящей штуковиной, но тут как наваждение,
прямо держит его эта тарелка, так и тянет к себе. Ну, рядышком
же, рядом. Он рванулся, схватил ее и начал всплывать. Всплывает
и улавливает, что происходит это слишком медленно.
Уже начались судорожные сжатия задыхающегося организма, уже
выворачивало так, что кишки рвались через горло. Но сильнее боли
была обида, что прокололся-то по ерунде, что пропадает ни за
грош, когда можно было уже покончить с проклятым геройством и
отвязаться от всех непрошеных командиров.
Но едва обида и боль дошли до точки, как старинный череп
нарочито бросился в глаза. Он словно накалился добела и
взорвался. В заполнившем весь мир сиянии Василий почувствовал
себя маленьким и ничтожным. Он плыл сквозь блестящее марево, как
комочек живой слизи. Ни мыслей, ни памяти, ни здравствуйте, ни
до свидания. Только реакция на свет-давление. А потом сияние
стало меркнуть, разреживаться, образовывать сгустки и полосы.
В конце концов вновь заработали зрение, слух и прочие чувства,
сортируя, калибруя и опознавая окружающую настоящесть. Путник
обнаружил себя в огромной зале, с косыми сводами потолка, с
хрустально-лазуритовыми колоннами, на которых рассыпались
солнечные лучи, проникающие сквозь майолику оконных стекол. Там
вдали на нефритовом троне, удерживаемом
яшмовыми оскалившимися тиграми, восседал Владыка Поднебесной.
Да, именно так назывался этот человек. Еще его звали Си-цзун.
Тот, кто прошел сквозь свет, с удивлением осознал, что не знает,
как зовут его самого. Впрочем, быстро всплыло какое-то короткое
и странное имя -- Ходящий-Мимо.
Там, где стоял он, жались сановники низшей ступени, рангом не выше
местечкового чиновника сюцая. После удара в большой колокол должна была
начаться утренняя церемония и "подъем в зал". Сегодня наступал пятнадцатый
праздничный день восьмой луны и все званые лица в порядке чинов должны
были обойти зал Великого Пути с востока на запад, в правом
притворе вознося дары на алтарь Гуань-инь, а Сыну Неба
отдавая земной поклон. Отсюда еще невозможно было различить
черт лица у Повелителя, восседающего на троне, заметен был лишь
блеск одеяния, которое облекало полувоздушное тело, полное
благодати-дэ.
Неожиданно возле Ходящего-Мимо возник Хранитель-Мыслей в
лиловом халате, и сердце запрыгало, будто превратилось
в лягушку. Один из самых высокостоящих евнухов во всей
Поднебесной оказал скромному путешественнику честь, поманив
пальцем и сказав: "Ходящий-Мимо, земля и воздух указывают на
тебя, следуй за мной по пути благих побуждений." И в глазах
Хранителя-Мыслей блеснул свет посленебесной разумности -- син.
Сановник провел скромного странника к маленькой дверце, скрытой
за изваянием бога огня Хэдэ, после чего они оказались в каком-то
темном переходе, лишь слегка освещенном масляными светильниками.
Ходящий-Мимо никак не думал увидеть столь сумрачную дорогу рядом
с Залом Великого Пути. Он ожидал, что знатный сановник вот- вот
посвятит его в свои мысли, но тот хранил строгое молчание,
скользя впереди, словно тень предка.
И Ходящему-Мимо стало мниться, что какой-то его поступок оказался
оскорбительным для гармонии земли и неба, отчего надлежит ему прийти в
комнату Последнего Выдоха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137