Церемония сильно не затянулась, и
Василий вступил протекторами своих башмаков на каменистую почву
родины кошмаров -- Кавказа. Он снова стал ниндзя, лазутчиком
и по совместительству десантником.
Десантник-любитель старался вести как профи. Шел ночью, но
без опытных людей, знающих и чувствующих местность, это было
тяжело. Даже маршрутные карты, даже система спутниковой
навигации не мешали ему плутать среди малоузнаваемых скал, круч
и утесов. Но четвертый ориентир -- полуразрушенную башенку он
все-таки нашел и провел там день, потихоньку подбадривая себя
кока-колой. Несколько раз в поле зрения появлялись овечьи отары
в сопровождении пастухов-автоматчиков, но те шли в направлении
перевала и не приближались к башне. Ночью Василий опять пустился
в путь. Ему, похоже, не слишком везло -- наверное, астрологи
рассказали бы что-нибудь про пагубное влияние Сатурна и Плутона.
Горный лабиринт напоминал бесконечную коммунальную квартиру,
коридоры-тропы заводили в "комнаты" -- площадки между утесов,
Василий тыкался в "стены" -- скальные кручи и никак не мог найти выход.
Ему даже казалось, что камни имеют зловредные души, что в них сидят
гнусные существа типа троллей и гномов, они-то и водят его за нос, притягивая
куда не надо и отталкивая от верного пути.
Его плутания завершились совершенно неожиданно. Послышался шорох
-- собственно он ничем не отличался от сотен других ночных шорохов. Да и
чего тут удивительного? Камень ведь живет своей замедленной, но вполне
настоящей жизнью: поглощает, выделяет, совокупляется даже, растет и
распадается, ведет напряженную борьбу с ветром, водой и льдом. В любой
момент, там и сям, он может осыпаться струйкой щебенки.
Последний шорох ничем не отличался от других, но он не понравился
Василию. Ночной путник насторожился, прислушался, однако это не помогло.
Василий сделал шаг, вытягивая пистолет-пулемет из кобуры, и тут же земля
вылетела из-под его ног, а сам он сильно треснулся боком. Хорошо хоть не тем,
больным. Василию еще дали по шее, вывернули руки, вырвали оружие,
схватили за шиворот, и в этом виде понесли мордой вперед, чтобы поднести к
крохотному но страшно едкому фонарику. Потом сорвали бимоны и грубо
задудели в ухо:
-- Попался, сучий потрох. Ну-ка признавайся, куда тебя послал Хожа
Ахмет?
-- Я не могу признаться, куда меня послал Хожа Ахмет,-- честно
выдавил Василий.-- Вы так сильно выворачиваете мне руки и тянете за
шиворот, что что из меня не вылезают никакие звуки, кроме хрюканья.
-- Парни, ослабьте-ка хватку,-- скомандовал кто-то,-- руки свяжите ему
за спиной и усадите.
Приказано-сделано. Парни сделали вид, что ослабили хватку,
быстренько стянули руки липкой лентой и усадили на какой-то булыжник.
-- Да, теперь, пожалуй, мне лучше,-- согласился Василий.-- Теперь за
исключением звука "о" я могу произносить все необходимые звуки и не только
пОпой. Хожа Ахмет меня, конечно бы, послал подальше бани, если
бы мы были хоть немножко знакомы.
-- Так ты русский? То есть, россиянин?-- спросил тот, кто до этого уже
отдавал приказы.
-- Ну сейчас мне трудно быть россиянином, да еще питерцем -- в такой-
то темноте. Да развяжите вы меня. Командир, распорядитесь.
Меня, кстати, Василий зовут, а вас?
-- Ну теперь мне ясно, что ты за фрукт,-- сказал малоразличимый даже
при лунном сиянии командир.-- В горы убежал, от службы летаешь. Оружие
украл, с поста скрылся. Нехорошо, приятель. Другие, значит, должны интересы
страны защищать, а ты, понимаешь, будешь пользоваться всем готовеньким.
-- Не спрашивай о том, что страна сделала для тебя, подумай, что ты
сделал для нее.-- всецело поддержал Василий.
-- Точно сказано. Ты понимаешь, земляк, что я сейчас тебя шлепнуть
могу. Ты с оружием, да еще бездокументный. Искать тебя официально никто не
будет, а неофициально, если кто сюда и доберется, то мне плевать.-- Судя по
звукам, командир поменял обойму в крупнокалиберном пистолете, после чего
продолжил размышления вслух.-- Начальство мне за это только спасибо
скажет, даже если кто и настучит. А притащи я тебя на базу, разбирательство
начнется; выяснится, что тебя мордоворота кто-то мучил и обижал. Из-за
притеснений ты, понимаешь, и дал деру из части. Правозащитники полезут,
политики, всякие бл... пардон, дамы сердобольные. Про меня еще напишут в
газете, что я злодей, жизнь тебе сломавший.
-- В свое время я от службы не летал, а теперь здесь по личному делу. Не
застрелите вы меня, командир,-- довольно уверенно произнес
Василий.-- Я ведь во сне буду являться вам, душить, пальцем
грозить. А когда помрете, отбуксирую вашу душу в адское пекло,
да еще стану лично угольки в плазму подсыпать.
Командир спрятал пистолет.
-- Адское пекло здесь. Понял, земляк? Для всех, кто его заслужил... Ну,
если ты не дезертир, чего здесь потерял?
-- Я ищу одну вещь. Эта вещь -- инструмент зла и патологии. Она уже
понаделала много бед, а может устроить еще больше.
-- Хилую ты себе легенду придумал. Или может ты шизанутый, псих с
пушкой? Что за зло такое?
Василий, конечно, не мог рассказать случайно встреченному человеку
все подробности, да и вряд ли бы тот поверил.
-- Большее чем то, что мог сделать человек сам по себе.
-- Ты можешь мне назвать то, что является одним только злом и одним
только добром? Чтобы грохнуть злодея, который грохнул тысячу невинных
людей, приходится грохнуть за компанию еще тысячу невинных
людей. Да и что такое невинный человек? Агнец ли он или
безвольная подстилка для всяких говнюков? Зло никогда не стоит
отдельно, на то оно и зло. Оно всегда скрывается в гуще добра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137