"Па, а ты кнут
возьмешь?" Папа взял не кнут, но пакетик, в котором было сорок
миллиграмм чистого экстраморфина, то есть искусственного
эндорфина. Эта гадость здорово выручала последнее время. А
начал он принимать ее (верней, аналог ее примитивный), еще когда
тянул армейскую лямку. Был там один доктор Айболит, который в
таблеточках не отказывал, и даже дурное настроение лечил. А
потом выяснилось, что и сам майор медслужбы -- наркоман со
стажем, и снадобья его -- "наркомовские". Но что делать,
Василию Самуиловичу нравился легкий и светлый экстраморфиновый
туман, который немного приподнимал его над грубой и гнусной
правдой-реальностью. Правда, после этого становилось немного
кисло, но тут уж можно было элементарно поддать.
Общий вагон завез Василия в город Томск, радиоуправляемая баржа по
Оби и Чулыму доставила в Батурино, автобус, снабженный неисправным
аэроклозетом, забросил в Камышинское. Тут-то и оказалось, что это совсем
другое Камышинское, и дядька вовсе не тот, который родной по крови, а самый
настоящий самозванец. Притом именно с самозванцем и шла оживленная
переписка последние полгода. Просто в своих трагических посланиях Василий
не указывал индекса, а почтовая служба держала в уме Верхнекамышинское --
большой поселок полугородского типа с баней, бюстом Ильича в кустах
малины и мясистыми девушками, пристально следящими за переменчивой
токийской модой. А вот занюханную деревню Камышинское, куда лишь раз в
год пробивался вездеход-дерьмоход, она полностью игнорировала. Роковую
роль сыграло и то, что самозванец имел название "товарищ Еродин", которое
не слишком отличалось от имени любимого дяди -- Е. Рютина.
Наверное, разница между настоящим дядькой и самозванцем была не
слишком велика, поскольку Еродин ни в письменной, ни в устной речи ничем
не отличался от Е.Рютина. К тому же, самозванец, накормив-напоив Василия,
еще и предложил погостить. Но племянник все-таки верил, что его дядя совсем
другой. Настоящий-то Егор Рютин слыл почти что шаманом, знатоком лесных
прибамбасов. А верхнекамышинский мужик был только алкаш и балагур.
Василий избрал путь наибольшего сопротивления, хотя и рассчитывал,
что по общей сумме баллов не проиграет. Он решил двинуться в нужную
сторону по лесной тропе.
Что, может быть, жизнь надоела? Вообще нет, но именно такая --
эт-точно. Потеряем разве что ее, поганую, а приобрести можем
весь мир.
Решение подкрепилось тем, что автобус, доставивший его в
Верхнекамышинское, то ли по случаю поломки, то ли благодаря
диверсионному акту должен был поехать назад, в Батурино, минимум через три
дня.
Василий выведал дорогу у бывалых таежников. Итак, вначале вдоль
речушки Синеводки, а когда впадет она в болотистое озеро
Горькое, преодолеть его на плоту; затем дунуть через лес по
несколько заросшей дорожке. К концу второго дня будет тебе
Камышинское. Пятьдесят километров по прямой, вдвое больше по
кривой.
Нашелся и напарник, которому, как видно, было все равно куда брести.
В отличие от Василия, что по жизни своей являлся добропорядочным
семьянином, Антон числился вечным странником, бичом-интеллектуаломом.
Он вечно чего-то искал и взыскал: при коммунистах -- свободы,
при капиталистах -- равенства, при мусульманах -- христиан, при
роботах -- людей, при людях -- инопланетян. И так далее. Упорные
занятия эскапизмом привели Антона в Верхнекамышинское, где он
искал Шамбалу, или, по-нашенски, Беловодье. Искатель
познакомился с Рютиным, проговорив: "Вы не считаете, что у
животных до появления человека был гораздо более высокий уровень
жизни?"
Поскольку Антону было без особой разницы, где пробиваться в
Шамбалу, то Василий запросто сгоношил его на переход в
Камышинское. Как в лесу-то без напарника? Ведь когда спишь,
надо чтобы кто-то сидел на стреме. А то ненароком подвалит
мишка и откусит "шишку".
Несмотря на приличный рост и ширину плеч Антон показался
безобидным, да собственно таким он и был, несмотря на то, что имелся в его
биографии годичный срок отсидки. За то, что ударил своего дедушку поленом.
"Это как нахлынуло,-- объяснял Антон,-- дедушка стоял и ругал природу... а
природа, то есть пракрити, как говорят индусы, защитилась моими руками."
Следствие так и не смогло доказать, что дедушка помер вследствие удара
поленом со стороны "природы", так что внучкУ дали лишь статью за мелкое
хулиганство.
Сейчас путники пытались поджарить на костерке какую-то рыбешку,
добытую с боями в болотистом водоеме, а попутно Василий пытался выяснить
на какие собственно шиши живет Антон.
Ведь в самом деле не похож он на охотника-злодея, который убивает
вкусных зверей в темных углах дремучего леса. А на получение заработной
платы такому вечному страннику и при самой хорошей погоде не стоит
рассчитывать.
И выяснилось, что живет Антон при всей своей незлобивости за счет
женщин. Василий, который одно лихо имел от бабьего пола, страшно ему
позавидовал.
Во-первых, богомольные старушки носки вяжут Антону за христолюбие;
во-вторых, одинокие женщины бальзаковского возраста, подпевая "Аум", варят
ему варенье из розовых лепестков; в-третьих, некрасивые девушки,
притаптывая "Харе Кришна", собирают ему зернышки в дорогу. Всем
им он заменяет сыночка, что, конечно, не исключает
взаимодействия в половой сфере по картинкам из даосской книжки.
Однако Василий понял, что и в этом случае Антон входит в лоно и
выходит оттуда почти как новорожденный -- по части развития
чувств он был на уровне семимесячного эмбриона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137